Тсеч со злости пнул каменную стену. Теперь, когда у них полно свободного времени, Дрол ему всё расскажет. И не важно, какие ему для этого придется задействовать способы.
-Эй, а ну поднимайся!
Тсеч развернулся и подошёл к распластавшемуся магу жизни. Дрол не шевелился. Он продолжал лежать на холодном полу лицом вниз и подниматься не собирался. Это вывело Тсеча из себя окончательно.
-Я сказал, поднимайся!
Тсеч замахнулся ногой, чтобы выместить на товарища по несчастью свой гнев, но внезапно остановился. Дрол как-то изменился. Он стал выглядеть иначе. Долго разглядывать не пришлось - отличительная черта Дрола мигом бросилась в глаза. Волосы. Уникальная пепельная шевелюра с черными крапинками исчезла. Волосы лежащего человека были куда длиннее и ухоженней, это не говоря уже о сером цвете с проблесками седины.
Гнев Тсеча испарился без остатка. Не имея возможности воспользоваться руками, "серый" подцепил тело носком и перевернул. На секунду Тсеча пробил холодный пот. На него глядели пустые безжизненные глаза. Нет, это был не Дрол. Немолодая женщина лежала на полу. Морщины не так давно тронули её лицо, а тело ещё сохраняло природную красоту. Но она не исчезнет со временем. Она сгниет, потому что мертвое тело не может стареть - оно может только гнить.
Не в силах удержаться на ногах, Тсеч сделал шаг назад. Спина почувствовала прохладу камня, и заключенный по стене сполз вниз.
-Да что же здесь… в самом деле… твориться? - тяжело дыша, пробормотал он. Ответом была тишина.
Вновь в голову полезли воспоминания давно минувших дней: Дрол, отмывающий нож у фонтана; два мага света, бегущие за мешком, и изуродованное тело, лежащее в подсобке. Но в этот раз Тсеч не пытался прогнать их. В его голове слышался один и тот же холодный голос:
"Наслаждайся представлением с первого ряда."
Встреча с монстром. Глава 7.
Вдалеке залаяла собака. Некоторые жители, перебиравшиеся в город из сел, забирали с собой питомцев, но город не место для кур, собак, уток и коров. Соседям не нравился ни шум, ни запах деревенской живности. В городскую стражу то и дело приходили жалобы и требования выселить переезжих. Часть вопросов решалась, но в большей степени бумага шла на розжиг, поэтому город ежечасно разрезал непривычный для жителей города звук.
Однако лай оглушал окрестности недолго. Послышался рык хозяина, и с коротким взвизгом нарушитель тишины угомонился. Попытавшийся поддержать своего "брата" пёс с соседней улицы смолк практически мгновенно. Тишина вновь окутала город. Редкие выкрики из магазинчиков, работающих непереставая, и невнятные басы возвращающихся с очередной попойки иногда разрывали полотно беззвучия, но спящих они разбудить не могли. Привычка - дело серьёзное, и смирившиеся с ночными похождениями некоторых сожителей горожане со спокойной совестью продолжали набираться сил.
И троица как раз одних из тех самых любителей погульбарить возвращались в поздний час по своим домам.
-Шивел, эй, Шивел, не беги так. Мы же не догоняем.
-Потому что пить не умеете. А умели бы, так сейчас не плелись позади, а летали, як птахи.
-Какие птахи? Совсем глаза скосились? Какие птахи ночью?
-Овверен, ты не проветриваешься? Я ж сказал, чтобы сравнить. Понимаешь? Сравнение.
-Хей, Шивел, Овверен, не шумите так сильно. Голова раскалывается.
-Потому что хлюпик, Билибен.
-Хех, слабак.
Кое-как перебирая ногами, троица плелась через город. Рубашки у каждого были заляпаны, а штаны порваны, но это ничуть не смущало их, а босые ноги сейчас казались лучше всякой обуви. И даже если бы на них была приличнная одежда, в скором времени она также стала похожа на обноски.