-Ненавиж-шу. Продал ж-шизнь за три з-солотых. Мелочный! Ненавиж-шу!
Шёпот и не думал затихать. Наоборот, он становился только громче и зловеще. Толстяк заозирался. Уверенность, что к нему пробрался мошенник, испарялась быстрее, чем вода на раскаленных камнях. Каким бы умельцем ни был вор, ему в любом случае придётся где-то спрятаться, но где он может находиться в комнате с одной полкой вместо кровати и тумбочкой?
Что-то холодное коснулось его руки. Толстяк резко повернулся и обомлел. Прямо в лицо ему смотрели пустые глазницы, а по гнилой коже ползали жуки и черви. Страх вперемешку с отвращением заставил мужчину отпрянуть в сторону, но не тут-то было. Непрошенный гость схватил его за запястье своей холодной разлагающейся рукой.
-Отдай, - донеслось из рта, и в лицо толстяка дыхнуло трупной вонью. - они принадлеж-шат мне-е. Мои-и монеты, про́клятый монеты. Ты защ-щитил убийц, ты обвинил невиновных. Вс-сего три з-солотых. Моя ж-шиз-снь не нас-столько дёш-шева. Мои-и монеты, про́клятые монеты.
-Отстань!
В панике толстяк выпустил новый разряд. С шипением мертвец отпустил руку и отошёл во тьму угла. Мужчина тяжело дышал. Что это было? Кто это был? Страх всё больше поглощал его. Толстяк пригляделся, пытаясь увидеть, что происходит в углу. Но там было тихо. Ничего не слышно, никого не видно.
Слегка успокоившись, толстяк посмотрел на запястье, за которое держался призрак. Никаких следов не осталось. Лишь холод продолжал морозить кожу. Но не рука волновала сейчас мужчину, а полотенце, лежащее в ней. Сейчас оно казалось ему слишком тяжёлым. Дрожащей рукой он принялся разворачивать тряпку. Грязное полотенце раскрывалось вяло и неохотно. Но вот показалась первая монета.
-А-а-а-а!!!
От ужаса толстяк отбросил тряпку в сторону. Из неё, позвякивая, выпали золотые и покатились обратно к хозяину. Покрутившись недолго вокруг него, они упали, и изо рта взрослого человека вновь вырвался высокий противный крик ужаса. Вместо статного Императора на него глядели измученные, кричащие безглазые лица.
С тихим пшиком погасла свеча и по комнате вновь расползлась тьма. Совсем как страх поглотил сердце толстяка, скрыв последний лучик самообладания. Словно дожидаясь этого, в тишине всё громче звучало зловещее шипение, отлетая от стен и разносясь десятком голосов:
-Про-оклятые монеты, про-оклятый человек. Умри-и, ус-сни-и, умри-и, ус-сни-и, умри-и, ус-сни-и…
Пронзительный крик разорвал ночную тишину. Все, кто его слышали, тихо проклинали трусливую женщину, не сумевшую сдержать свой ужас. Но увидев настоящий источник крика, они бы изрядно удивились, потому что им являлся тот самый безработный лентяй, над которым посмеивались. Однако никто об этом не узнал. Поздней ночью сон самый сладкий, и, даже просыпаясь, народ продолжал лежать в постели недовольно бурча про себя на человечий "будильник". Потому как зачем подниматься, когда трус всё равно бежит дальше, будя остальных жителей и постепенно затихая?
-А-а-а-а!!!
Несмотря на изрядный вес, мужчина бежал на зависть быстро. Увидь его кто, не поверил бы своим глазам, что с таким слоем жира можно набрать настолько большую скорость. И ни давно сбитое дыхание, ни застилающий глаза пот не могли заставить его замедлиться.
Если бы он оглянулся хоть на мгновение, то увидел стоящую на крыше размытую красноглазую тень, тихонько посмеивающуюся про себя. Но толстяк был слишком напугал, а разбуженный народ слишком сонным, чтобы её заметить, а потому как только на луну наползло облако, послышался тихий свист. Когда ночное светило вновь показалось на небе, тени уже не было.
-Это ничего не доказывает! Вы обвиняете по первому же доносу?
-Не волнуйтесь, пожалуйста. С чего вы взяли, что мы их арестовали? Они всего лишь подозреваемые, поэтому находятся в камере временного заключения.
-Однако мы не видим, чтобы проводилось расследование. О мертвом сообщили родственникам и готовятся похороны, однако ни о каком допросе мы не слышали. Наоборот, по моим сведениям, им сказали, что виновники уже найдены и наказаны.