Сложив крылья, Яркокрылая опустилась на стену, а Зеркало попросту завис в воздухе в стороне. Аот отдал салют взмахом копья и доложил сообщения сражавшихся на земле офицеров.
Мислантос кивнул, его лицо под забралом открытого шлема было мрачным.
— Ты летал над полем боя и видел, что там происходит. Что думаешь обо всем этом?
— Мы проигрываем, — произнес Аот.
— Да, — ответил Мислантос. — Я тоже так считаю.
— Мы сможем справиться с гулями и ужасающими воинами, — сказала Нимия. Её булава и руки были покрыты слизью — значит, ей тоже пришлось пробиваться к стене с боем. — Нас убивают призраки и им подобные, а они окажутся бессильны, если их коснутся солнечные лучи. — Она смерила взглядом одного из магов.
Волшебник вскинул руки, покрытые пятнами и песком от жидкостей и порошков, использованных им при создании заклинаний.
— Тарчион, мы приложили все усилия, чтобы рассеять тьму, но нам это не удалось.
— Магия ночного охотника слишком сильна, — произнес Барерис. — А что, если мы убьем эту тварь? Это ослабит его заклинание?
— Возможно, — ответил маг.
— Тогда сделаем же это.
Нимия насмешливо усмехнулась.
— Разумеется, мы бы убили его, если бы смогли. Мы и собирались это сделать, но потеряли его из виду сразу же после того, как элементаль сломал стену. Как я и тарчион Дарамос, ночной охотник не принимает личного участия в сражении.
— Тогда мы заставим его показаться, — произнес Мислантос. — Используем себя, как приманку. Мы вдвоем спустимся со стены, отказавшись от нынешних защитных заклинаний боевых магов, оседлаем лошадей и в сопровождении относительно небольшого отряда вломимся в ряды врагов. Затем мы возглавим атаку на центральную крепость, якобы чтобы последним отчаянным, дерзким рывком бросить вызов удерживающим её силам. — Он криво усмехнулся. — Ну, знаешь, рыцарский порыв. Та идиотская штука, что проигрывает битвы и приводит воинов к смерти.
— И этот раз не будет исключением, — произнесла Нимия.
— Возможно, да, а, возможно, нет. Мы возьмем с собой самых лучших воинов и боевых магов. Волшебники увеличат наши силы своими заклинаниями, и, будем надеяться, что, когда ночной охотник увидит, что мы уязвимы и по своей же глупости отрезаны от сил союзников, то решит сразиться с нами лично. Это демон или что-то вроде того, разве не так? Ему должно нравиться убивать собственноручно. И особенно страстно он, скорее всего, желает прикончить именно нас. Если он так и поступит, то победа будет за нами. Конечно же, — продолжил старик, — даже если эта тварь и проявит себя, она будет не одна, но мы используем каждый известный нам трюк, каждый свиток и талисман, что накопили за всю свою жизнь, и, что бы нам ни угрожало, сделаем все возможное для того, чтобы победить.
Нимия покачала головой.
— Хочешь совершить самоубийство — валяй, но я за тобой не последую.
— Мы должны идти оба, — возразил Мислантос. — Приманка в ловушке должна выглядеть настолько соблазнительно, насколько это возможно. Учитывай, что нам в любом случае не светит покинуть это место живыми. Кем бы ты предпочла предстать перед своим богом — победителем или побежденным? Также представь, что за судьба тебя ждет, если ты сумеешь скрыться, но при этом бросишь легионы зулкиров на верную гибель? Совет накажет тебя так, что ты пожалеешь о том, что ночной охотник просто не разорвал тебя на куски.
— Ну хорошо, — вздохнула Нимия. — Сделаем так, а Аот и множество других наездников на грифонах будут прикрывать нас сверху от любых воздушных атак.
— Я тоже иду, — произнес Барерис, и, к его облегчению, ни один из тарчионов не возразил.
Для этого барду пришлось одолжить боевого коня. Он знал, как драться верхом, и решил, что принесет больше пользы, сражаясь на земле, а не болтаясь позади Аота на спине Яркокрылой.
Оказавшись в седле, он наложил заклинание на свое новое ездовое животное, гнедого мерина, закрепив связь между ними и усилив его отвагу. Тем временем Аот доставлял приказы. Солдаты и маги сгрудились вокруг них, приготовившись к предстоящей вылазке.
Мислантос кивнул ехавшему рядом с ним адъютанту, и молодой рыцарь протрубил сигнал из рога. Лучники одновременно обрушили ливень стрел на запрудившую одну из улиц нежить. Волшебники убивали тех же созданий с помощью вспышек пламени и света, а выжившие священники сокрушали их зримой силой своей веры.