Я смотрел, как они шествуют по проходу. Мастер и его ученица. Мне всегда было трудно решить, кто среди нас здесь мастер, а кто ученик. Скив был моим учеником, и в то же время постоянно учился чему-то у всех остальных, включая Машу, но иногда, как сейчас, например, он был настолько зрелым и взрослым, что указывал путь всем другим. И он, кстати, оказался единственным, кто удивился просьбе Маши стать ее посаженым отцом. Я вдруг ощутил, что в глазах у меня возникла какая-то подозрительная резь.
— Я вовсе не плачу, — пробормотал я, скрипя зубами. — Все это меня нисколько не трогает.
За моей спиной тем временем совершенно откровенно шмыгал носом Корреш.
Генерал двинулся им навстречу. Скив остановился и с достоинством подождал Плохсекира. Когда рандеву состоялось, жених и посаженый отец потрясли друг другу руки, после чего Скив вложил ладонь невесты в лапищу генерала. Маша поцеловала моего партнера, а тот, мгновенно залившись краской, занял кресло рядом с королевой. Не сводя друг с друга глаз, невеста и жених двинулись к алтарю и остановились перед жрицей.
— Возлюбленные чада мои, — обращаясь ко всем нам, начала с улыбкой жрица. — Мы собрались здесь для того, чтобы почтить и засвидетельствовать любовь этих двоих, возжелавших стать мужем и женой. Брак — прекрасный институт, но вступать в него следует, хорошенько все продумав. Легкомысленность здесь абсолютно противопоказана. Те, кто это понимает, пусть помолчат и позволят другим научиться всему самостоятельно. Пусть они и впредь открывают для вас сердца, однако помните, что обычно супруг не понимает того, что говорит его жена, а супруга склонна обвинять мужа в том, что он плохо ее слушает. Вам не следует принимать чью-либо сторону, ибо браки свершаются на небесах, а люди несовершенны. Пусть кости упадут, как предначертано судьбой, и тогда эти прекрасные люди, научившись относиться друг к другу не только с любовью, но и с терпимостью, станут прекрасной парой, что позволит прожить им в счастье и согласии до преклонных лет. Истинная любовь в наши времена встречается редко, поэтому мы должны истолковать все наши сомнения в их пользу. Пожелаем им обзавестись детишками, чтобы их имена сохранились в вечности. Кроме того, это откроет перед ними блестящую перспективу портить своих деток и особенно внуков. А вы через много-много лет сможете напомнить им об этом дне, хотя к тому времени они наверняка успеют забыть, какой подарок вы им преподнесли на свадьбу. Итак, Хью Плохсекир, берешь ли ты эту женщину себе в жены? Выходит, берешь. В таком случае повторяй вслед за мной: надевая на твой палец это кольцо, я скрепляю себя узами брака. А ты, Маша, берешь ли этого мужчину себе в мужья? И ты тоже, выходит, согласна? В таком случае повторяй: надевая на твой палец это кольцо, я скрепляю себя узами брака. А я со своей стороны, пользуясь властью, данной мне вездесущими богами и правительством Поссилтума, объявляю эту пару мужем и женой, а если здесь сыщется тип, у когонаэтотсчетимеютсявозразжениятопустьвыкладываетихнемедленно... Уф! Аминь!
— Мне срочно необходимо выпить, — сказал я, как только свадебная процессия вышла из зала. — И не по одной.
— Если не очень ошибаюсь, — осклабился тролль, — во дворе я видел бочонок маисового пунша.
— Вот и отлично! Может быть, после нас и другим гостям что-нибудь достанется.
Я двинулся сквозь толпу, которая расступалась передо мной, словно раздвигаемый занавес. Пентюхи успели привыкнуть к нашей потусторонней внешности, но это не означало, что они жаждали быть с нами рядом. Меня это устраивало наилучшим образом.
Первый глоток пунша взорвался у меня в глотке и потек по пищеводу подобно раскаленной лаве. Чтобы окончательно прийти в себя, мне пришлось опрокинуть еще пару кружек огненной воды. Затем я громко рыгнул. Эта здоровая отрыжка сопровождалась языком невидимого пламени длиной не менее трех футов.
— Вот это мне по вкусу, — сказал я.
— Еще бы! — воскликнул Корреш, у которого почему-то слезились глаза. — Сдается мне, что сестренка туда чего-то подмешала.
— Танда всегда готовила отличные коктейли, — заметил я.
Во дворе замка толпилось по меньшей мере сотни три гостей. У одной из стен уже начались танцы Места, где работали жонглеры, можно было определить по вздымающимся к небесам столбам пламени. Девилы и прочие иноизмеренцы проделывали, к вящему восторгу пентюхов (и, несомненно, к собственной выгоде), небольшие магические трюки. Повсюду гремела музыка и то и дело раздавались взрывы хохота. Все, похоже, были счастливы. Я нацедил себе еще кружечку и направился к стоящим рядком хозяевам приема.
Маша и Плохсекир принимали поздравления, поступавшие в виде рукопожатий или объятий.
— Дорогая, мне так понравилось пение птичек в тот момент, когда вы приносили свои клятвы!
— Жонглеры напомнили мне о дне моей свадьбы.
— Какие ножки! Какой стиль! И ты, детка, тоже неплохо смотрелась.
Маша держала левую руку так, чтобы все могли видеть роскошное кольцо у нее на пальце, а Плохсекир просто лучился счастьем. Передо мной в очереди поздравителей стояли Дон Брюс и его крутые парни. Наш славный Крестный отец, облаченный в официальный сиреневый смокинг, прекрасно гармонировавший с его обычной широкополой шляпой фиолетового колера, настолько расчувствовался, что чмокнул Машу в щечку.
— Береги ее, — предупредил он Плохсекира. — Ах да! Я тут для вас кое-что прихватил. — Он щелкнул пальцами, и два самых здоровенных амбала из его команды выступили вперед и поставили у ног счастливой пары завернутую в яркую подарочную бумагу коробку размером с небольшого дракона. — Вам это должно понравиться. Если нет, свистните Скиву, и он даст мне знать.
Он повернулся, чтобы представить молодоженам своих ближайших соратников — жилистого сухого парня с пронзительным взглядом суровых глаз под кустистыми бровями и широкоплечего коротышку без шеи, но с ручищами, имея которые можно решать проблемы вообще без оружия.
— Это мои новые сотрудники, — сказал Крестный отец Синдиката. — Дон де Дондон и Дон Сурлеоне.