- Нет! Даже не вздумай! – ну нет, так нет, найду применение.
- Отличная идея, Габри! – поддерживает Дем, - собираешься в нём жить?
- Не знаю, - вот эта часть моего плана совсем не проработана.
- А, что Анхель? – слабое звено в логической цепочке, хочу я сказать, особенно в свете последних новостей, но говорю другое,
- Пока не в курсе… - и Дем едва успевает погасить удовлетворённую улыбку, но я успеваю её увидеть, хоть в чём-то, хоть в этой крошечной, ни капли не интересной тайне он ближе ко мне, чем муж…
Наевшись и наболтавшись, понимаю, что надо двигать. Мы отлично провели время, во всяком случае, намного лучше, чем мне представлялось, и я даже горжусь своей выдержкой! За грань родственных отношений не зашла и его не допустила.
- Пора, - начинаю елозить на стуле, - смешно: приехать в Лондон, чтобы оказаться в Испании.
- Давай покажу хоть что-нибудь, если ты конечно, не против?
- Не против, - тревога и чувство опасности окончательно отпустили, - только потом в отель. Завтра у нас переезд в Бирмингем, а потом… - не успеваю договорить.
- В Манчестер, я знаю, - подхватывает Дем.
- А потом в Ливерпуль, - смеюсь. В Ливерпуль мы не собираемся, просто кое-что напомнило. А он неплохо осведомлён о гастролях нашей труппы.
Выходим из «Дома Филиппа», от души распевая старую песню Мари Лафоре «Manchester et Liverpool», которую помню ещё из своей первой глубоко запрятанной жизни…
***
- Должны же у тебя остаться хоть какие-нибудь воспоминания о Лондоне, - беспокоится Дем, притормаживая в доступной близости от Тауэрского моста.
- Вау! Вот это красота! – мы на набережной со стороны Сити-холла.
Воистину потрясающее великолепием сооружение! Башни, подсвеченные изнутри, выглядят сказочными строениями. Увенчанные готическими шпилями, они словно парят над водой и напоминают обитель Рапунцель. Во тьме Лондонской ночи, расцвеченной множеством огней неспящего мегаполиса, кажется, что вот-вот красавица с бесконечно длинными волосами выглянет в одно из верхних сводчатых окон и распустит длинную косу, которая макнётся локонами в Темзу.
Несмотря на ночь, народу полно, через мост идёт активное движение, вокруг восхищённые голоса туристов, вспышки фотокамер,
- Смотри! – привлекает моё внимание Дем, - на том берегу сам Тауэр!
- Да, да! Вижу крепость! – монументальнейшее, суровое в своей неприступности сооружение, вернее, комплекс за зубчатой каменной стеной, - пугает! - невольно ёжусь. Подумалось, что попади туда, так непременно сгинешь, и никто не выпустит обратно на волю.
От глаз внимательного спутника моё движение не укрылось, и он обнимает за плечи. В ночной прохладе этот жест кажется таким уютным, что не могу, не хочу вырываться. Наоборот, предательское тело жаждет большего! Можно, конечно, блеснуть независимостью, заставить себя гордо повести плечами, сказать,
- Соблюдай границы, дорогой деверь! – но молчу, не двигаюсь.
Глава 28.
Он замирает, опасливо выжидая, и не получив отпора, притягивает поближе, отвлекая в тоже время интересным разговором,
- Ты знаешь, Габри, что Тауэр – самое древнее сооружение Англии? Ему более девятисот лет. Чего только тут не было за девять с лишним веков! И крепость, и замок, и тюрьма, и зоопарк, и королевская резиденция. Внутри территории на идеально ровном зелёном лугу казнено несчётное количество узников. При раскопках в полу часовни найдено более полутора тысяч обезглавленных трупов.
- Жуть! – сама жмусь к нему теснее. Наконец-то есть повод! Просто испугалась, зазнобило от страшного рассказа, не более. Какое горячее крепкое тело, надёжная рука, укрывающая от холода и, в то же время обнимающая. Охватывает странное чувство покоя, словно я вдруг обретаю дом, который всегда искала. Тот самый дом, где не стены и не крыша главное, а близкое родное тепло, уютное, сильное, покровительствующее надёжнее любой крыши, крепче стен.
- А ещё Тауэр охраняют шесть чёрных воронов, - тихонько нагнетает страстей около моего чуткого уха Дем, - есть легенда, что монархия падёт, как только последний ворон покинет крепость.