— Хорошо бы также выяснить, каких писателей она любит, — сказала Назима.
Молоток взглянул на Трантера. Тот снова поскреб подбородок:
— Помнится, ей нравится Дик Фрэнсис.
— А кто это?
— Автор беговых триллеров. Знаете, конские бега.
— Завтра попрошу миссис Хайн купить несколько его книг. Он много их написал?
— Несколько тысяч.
— Хорошо. А еще я хотел бы почитать и кого-то из великих авторов. Узнать их для себя, не только ради ее величества. Мне очень хочется, чтобы чтение стало для меня жизненной привычкой.
— В таком случае, думаю, нам стоит заняться викторианцами, — сказал Трантер. — Диккенсом, Теккереем, Троллопом. Джорджем Элиотом.
— И вы не назовете их пустозвонами, не скажете, что они писали километрами?
— Нет-нет. Во всяком случае, не Теккерей.
— Я об этих писателях слышала, — сказала Назима.
— Моя жена очень начитанна, — пояснил Молоток. — Скажи ему, кого ты прочитала.
— Для нашего экзамена, — сказала Назима, — нам предложили выбрать между книгой Айрис Мердок…
— Ну еще бы, — перебил ее Трантер, — великолепный образчик возвышенной подделки.
— «Говардс Эндом»…
— Ммм… — промычал Трантер. — Это какой же из Говардсов? Чей именно «энд», мы, я думаю, знаем.
— Произведением Вирджинии Вульф…
— О боже. Гибрид литературной девицы с психопаткой. И на чем же вы в итоге остановились?
— На «Портрете художника в юности».
Трантер рассмеялся.
— Если затрудняетесь с выбором, берите ирландца, — сказал он. — Образчики ПМ всегда пользуются спросом.
Назима сникла. Даже покраснела немножко.
— Есть еще один викторианский романист, которого я ценю очень высоко, — поспешил сообщить Трантер, понявший, видимо, что зашел слишком далеко. — Собственно, я даже написал его биографию.
— Как интересно, — сказала, воспрянув духом, Назима. — Ее напечатали?
— В общем и целом, — ответил Трантер. — Вообще-то она — одна из финалисток премии «Пицца-Палас», именуемой «Книга года на Рождество».
— Поздравляю. А что это за писатель?
— Альфред Хантли Эджертон.
— Никогда о нем не слышала, — сказала Назима.
— Он не так известен, как остальные. Но очень хорош.
— Я бы, пожалуй, почитал его, — сказал Молоток.
— Это даст тебе преимущество перед королевой, — согласилась Назима. — Я хочу сказать, благодаря мистеру Трантеру ты получишь подробные сведения о… Как, вы сказали, его зовут?
— Эджертон.
Через полчаса Трантер ушел, оставив Молотку аль-Рашиду домашнее задание: прочитать «Шропширские башни» Альфреда Хантли Эджертона и «Твердую руку» Дика Фрэнсиса. Решено было, что чрезмерно захваленные «современные» авторы могут и подождать до времени, когда Трантер приступит к составлению путеводителя по жульническим трюкам.
В Пфеффиконе Киран Даффи потихоньку продвигался вперед. Каким именно способом намеревался Джон Вилс вдохнуть хоть какую-то жизнь в рынок акций АКБ, Даффи не интересовало, ему полагалось, ожидая, когда это случится, заняться той стороной операции, что была связана с курсами валют.
Поскольку британский банковский кризис, даже если он ударит только по одному банку, дурно скажется на фунте стерлингов, ибо правительству придется занимать деньги за границей, Даффи намеревался продать 10 миллиардов фунтов, обратив их в евро, швейцарские франки и доллары США. Всего лишь двадцать лет назад столь крупная продажа стала бы предметом разговоров во всех барах Лондона, Нью-Йорка и Парижа, еще остававшегося тогда одним из финансовых центров мира. Ныне Даффи мог произвести ее без всякого шума, связавшись через стоявший на его столе компьютер с прайм-брокером «Высокого уровня».
Операции с иностранной валютой требовали от ее покупателя внесения залога, составляющего два процента от приобретаемой суммы, однако «Высокий уровень» имел возможность в любой момент занять первые 400 миллионов фунтов, необходимых для внесения гарантийного депозита, — таким было одно из многих удобств, предложенных прайм-брокером, когда тот добивался права вести дела «Высокого уровня». На практике это означало, что Даффи мог, не раскошелившись, продать и 20 миллиардов фунтов, однако он предпочел ограничиться пока что половиной этой суммы.
Он завершил ввод послания прайм-брокеру с меньшим, чем это сделала бы Виктория, изяществом, — вызывающе ткнув пальцем в последнюю клавишу. Используемый им настольный компьютер упорядочивал, работая круглые сутки и по шесть дней в неделю, все предложения, поступавшие от всех торговых систем мира. И, откидываясь на спинку своего кресла, Даффи знал, что разбросанные по земному шару системы регистрации и оценки рисков приступают в этот миг к обработке произведенной им операции.