Мрачная загадочность всяко лучше вороха небылиц. Меньше шансов облажаться.
Мошка по-прежнему читала Эплтона, как открытую тетрадь. Беспризорник из Манделиона вполне бы его устроил, а вот зеленая иностранка сбивала с толку. Экзотическое платье вкупе с привычным говором выдавало в ней самозванку. Но вдруг она все-таки дикарка с дальнего востока? Его крошечный разум, столкнувшись с такими противоречиями, забился в конуру и оттуда подозрительно рычал.
Мошка пожевала щеку, оценила остроту ситуации и решила рискнуть. Она соскользнула с табурета.
— Вот, значит, как, — фыркнула она. — Ты такой же, как все. Увидел зеленое лицо и сразу полез на потолок, будто в комнату вошел тигр. Ну так не бойся, тигр сейчас уйдет. Варись в собственном соку, мистер недорадикал.
Она сплела средние пальцы правой руки в якобы ацедийском жесте и угрюмо побрела к дверям. Сунь человеку что-нибудь в морду, он рефлекторно оттолкнет. Пригрози отобрать — он захочет вернуть.
Увы, Эплтон не позвал ее назад. Она дошла до самой двери. Пальцы сжали ручку.
— Эй, погоди! Стой!
Пока таинственная иностранка стояла спиной к Эплтону, у нее на лице играла зеленая улыбка.
— Эй, вернись! Сядь. Честное слово, больше не буду спрашивать про родину.
Мошка еле сумела прогнать улыбку с лица. Помогла ей мысль, что крючок-то рыба заглотила, только добыча у нее крупная и опасная, а удочка — хлипкая и короткая. С хмурым видом Мошка вернулась к столу и взобралась на табурет с величавостью императрицы-недоросля:
— Ты хочешь научиться быть радикалом.
— Ага, объясни свои слова, почему надо ходить по траве?
Мошка воскресила в памяти знакомых радикалов.
— Чтобы стать радикалом, не надо заучивать правильные книги, бороться с заморскими королями или столичным парламентом. Достаточно смотреть вокруг и чувствовать, как тебя переполняет гнев. Причем от таких вещей, на которые нет смысла жаловаться, потому что так устроена жизнь. Но они все равно тебя бесят, и ты поднимаешь бурю. Потому что в небесах не написано, что мир нельзя менять. Дерево растет двести лет и может простоять еще тысячу, но в него бьет молния, и оно сгорает. Вот так, мистер Эплтон.
Бренд Эплтон смотрел на нее не мигая, будто запоминал каждое слово.
— Побор. Город, где творятся тысячи несправедливостей… — шепнул он себе под нос.
— Прогнивший, вонючий капкан для человеков, — согласилась Мошка. — Я научу тебя мыслить как радикал. Но понадобится время.
— Конечно! Я и рассчитывал учиться долго! — Бренд Эплтон сплел пальцы рук и стукнул по столу. — Лучше всего, если ты будешь учить меня по дороге.
Мошка ощутила, как гигантская рыбина натянула леску. У нее были свои планы на обучение Бренда Эплтона, и выражение «по дороге» в них не входило.
— По дороге куда?
— В Манделион, куда ж еще? — Эплтон удивленно и нетерпеливо посмотрел на нее. Похоже, он верил, что она читает его мысли, и не считал нужным проговаривать их вслух. — Ты же путешественница, в Ночном Поборе тебя ничего не держит, так? Все очень просто. Завтра я уезжаю отсюда, а ты поедешь со мной. Покажешь дорогу в Манделион и заодно научишь меня быть радикалом. А когда мы прибудем на место, познакомишь с правильными людьми. Тебе, конечно, нужны деньги, иначе тебя бы не было здесь.
Мошка побелела под ацедийским гримом. Бренд Эплтон собирается уехать завтра ночью, сразу после часа святого Пустобреха. Наверное, у него есть покупатель на драгоценный камень. Как и подозревал сэр Фельдролл, Эплтон заберет выкуп, продаст и вместе с похищенной невестой покинет город. Он хочет взять с собой Мошку. Назад, в земли, откуда она так упорно бежала. В город, куда ей запретили возвращаться. И, скорее всего, в компании со Скеллоу.
— Сколько платишь? — каркнула она.
Он назвал такую сумму, что Мошка чуть не упала с табурета.
— Только не все сразу. Сперва я оплачу твой выход из Побора. Остальное — по приезде в Манделион.
Планы Мошки увенчались то ли оглушительным успехом, то ли сокрушительным поражением. Рыба крепко сидела на крючке и стремительно утаскивала ее лодчонку в открытое море.
— Договорились. Значит, завтра ночью. Где и когда?
— В два часа, в Мазаной Капели.
И вновь Мошка соскользнула со стула. Она надеялась, что Эплтон спишет ее дрожь на пронизывающий холод.
— Погоди.
Девочка напряглась, но, обернувшись, увидела на лице Бренда улыбку.
— Совсем забыл спросить, как тебя зовут. Хорошие манеры быстро пропадают в этой адской дыре.