Там светло и просторно. Горят сальные свечи в подсвечниках-штатолах. У стен — длинные лавки. По лавкам — страшные грубые лица, иные — молодые совсем, парнишечьи...
Чувство опасности от полной своей беззащитности охватывает мальчика. И прежде бывало такое чувство, но давно...
И нет, он не кинется бежать, он не трус!..
Да вроде и обижать его не сбираются. И что ему подумалось!
Большой парень в красной рубахе подает ковш сладкого сусла. Ковш большой. Глаза парня — озорно- светло-жестокие.
— Испей, княжич! — произносит он густым нарочно голосом. — Тебя дожидаем...
Андрей пьет и вдруг чувствует, что Александр тоже здесь. Его присутствие и тревожит и успокаивает.
— До донышка!.. До донышка! — шумят голоса.
Андрей вливает в себя сладкое питье. Опускает руку с пустым ковшом.
Голоса радуются, грубые лица светятся.
— Наш будет! Удатной!..
— Истинным воином желаешь стать, княжич? — спрашивает парень в красной рубахе.
Сразу хочется ответить «Да!», но нет ли здесь какого подвоха, ловушки какой... Но и медлить ответом нельзя...
— Желаю, — отвечает мальчик. А голова уже начала кружиться. Но надо, чтобы голос был спокойный.
— В игры-забавы наши желаешь научиться играть?
Андрей уже втянут в игру и отвечать должен, как положено.
— Желаю, — повторяет он.
— Тогда ты будь лисугером, а я тебя в кряж имать стану...
«Кряжи» Андрей видал, это такие капканы на зверье лесное, из расщепленного бревна творится такой капкан. Значит, страшного и дурного ничего не будет, а просто игра, в которой надо быть ловким. Но, должно быть, непросто играть с такими возрастными...
— Вот я кряж! — возглашает парень.
Другие укладывают его на бок, связывают ему ноги и руки, которые он поднял прямо над головой.
— Делай, как велим, — говорят Андрею,
Он еще не может понять, что же ему нужно делать, чтобы выиграть и показать свою ловкость. Ему велят сесть напротив «кряжа», просунуть свои ноги между его ног и рук. Теперь будто защемило Андреевы ноги.
— Нагнись-ка, — велят Андрею. — Вперед нагнись... Голову ему на бок положи...
Велят коротко, будто делу какому учат. И ничего не остается, как делать по-ихнему. Андрей захватывает руками свои ноги, там, где пальцы...
Что же теперь ему нужно сделать? Конечно, быстро освободиться! Но его «кряж» — возрастный, рослый парень... Так нечестно!..
Двое других парней чуть приподнимают мальчика. И вдруг резко опрокидывают его через голову на спину. «Кряж» в красной рубахе тотчас перекатывается на другой бок.
Теперь Андрей прижат намертво к доскам пола, шевельнуться не может. Но невольно пытается дергаться, а все смеются громко и грубо. Это над ним ведь они смеются! Никогда во всей жизни его не было ему так унизительно и противно...
Но оказывается, этого его унижения мало им! Грубые пальцы толкают его, больно щиплют... Но он не закричит, не закричит, пусть убивают!..
А все кружится и дробится перед глазами. И выпитое просится наружу... Ох, неужели и такой срам придется принять?! Он стискивает зубы... Очень больно... Штаны спускают... О!.. Щиплют самый тайный уд, смеются... Только не кричать, не кричать!.. Глаза у него жжет, но слез нет...
— Эй, довольно! — приказом звучит голос Александра.
Андрей закрывает глаза, сильно-сильно сжимает веки. Возятся с ним... Теперь он лежит на полу один... свободен...
Не раскрывая глаз, протягивает руки, прихватывает штаны... Лишь бы не остановили, не успели... Еще чуть- чуть полежать, пусть подумают, будто он встать не может...
Он вскакивает на ноги и, прижав обеими руками штаны, бежит к двери... Там... сени... Выбежали за ним в темные сени... Он круто забирает вбок и затаивается... Но терпеть уже невмоготу... Сильная струйка течет... Но они топают ногами и что-то кричат... Зовут его?.. Голова кружится, уже и непонятно, что они кричат... Ушли... Нет, наружу, на двор пошли... Надо, чтобы вернулись... Подтягивает штаны... Хорошо, что не мокрые... Перепоясывается... Долго ли ждать?.. Хлопнула дверь... Вернулись... Говорят что-то... А вдруг на дворе кто-то остался и ждет его для новых унижений?..
— Свечу давайте! — повелительный голос Александра.
Сейчас придет со свечой, увидит!.. Нет, нет, нет!.. Успеть выскочить, и чтобы дверь не хлопнула... Тяжелая дверь!.. Повернуться... обеими руками ее...
Свободен!..
Бежит не разбирая дороги... В темноту, подальше от огней оконных... Но чувство радости от освобождения тотчас сменяется отчаянием от пережитого унижения... Грешно убивать себя. Но если он просто пойдет в темноту, в холод и замерзнет, ведь это он не сам себя убьет, это просто сделается с ним такая смерть — и все...