Теперь Андрею легче было заговорить.
— Благодарю за вежество, — сказал спокойно и с достоинством естественным.
Снова ощутил, как сердце каменеет больно. Отец предупредил его, что новгородские бояре могут задать один оскорбительный вопрос; такой вопрос они всегда задавали князю, когда желали оскорбить, показать, что его власть княжеская в их городе ограничена строго... Спрашивали, хорошо ли князь понял условия договора-ряда... Тем более просто задать подобный вопрос отроку, невозрастному... Андрей почувствовал, как мысли его пустились в лихорадочную скачку... Что он ответит? Что?.. Просто скажет, что ему известна вся оскорбительность этого вопроса...
Рослый красавец посадник — во всем цвете мужской красоты — смотрел на круглолицего мальчика, на эти зарумянившиеся тугие щеки и открыто серьезные глаза. И невольно уже располагался душою, и у него росли такие сыновья... И нелегко придется на свете мальчику с такой чистой душой! И ведь устал, только с дороги, не трапезовал еще, а как держится славно!..
— Отдыху твоему мешать не станем, князь, — старался говорить с почтением серьезным, чтобы не обидеть парнишку. — Трапеза и сон потребны после такой дороги...
Но Андрей вдруг немного подался вперед и даже приподнял руку.
— Еще задержу вас, новгородские бояре, — прозвучал уверенно детский голос. — Дело одно отлагательства не терпит.
Бояре и посадник смотрели без обиды. Что-то такое занятное и хорошее было в этом парнишке, чего в прочих князьях, даже если они были детьми, не бывало. Этот был и вправду — чистая душа; уверенный в праве своем чисто, по-детски совсем, и думать не подумал бы отстаивать это свое право разными кознями да ковами...
Мальчик выпрямил еще более спинку, развернул плечики.
— Воинство немецкое движется по землям северным, — заговорил. — Ведомо мне об ополчении новгородском, о пешцах, что отличились в сражении Невском. Полагаю, что для лучшей готовности боевой следует им ежедневно сбираться и упражняться с оружием, строем и поодиночке... Кто предводитель новгородского ополчения? Здесь ли он? Я желал бы знать его имя...
Эта более чем разумная речь казалась трогательной в устах ребенка сущего.
— Предводитель ополчения — не с нами, — отвечал посадник, едва сдерживая улыбку. — Имя его — Миша. По желанию твоему, князь, явится он к тебе, когда прикажешь.
— Завтра, в открытом поле. Найдется открытое поле?
— Найдется! — отвечал кто-то из бояр.
Оставшись с Андреем после ухода новгородской депутации, Михаил, Темер и Лев наперебой принялись хвалить мальчика. Он же делал вид, будто все это пустяки и не может быть иначе.
— Я голодный как волк! — Он весело вскочил с лавки. — А кто мне завтра покажет дорогу в открытое поле?
— Не заблудимся! — Михаил дернул плечом, и все четверо засмеялись.
Умаявшийся Андрейка спал крепко. Спальный покой смежным был с темной горенкой, там постелил себе Лев. И сначала и он крепко уснул, но после проснулся и раздумался.
Кажется, новгородцы не обидят его питомца. А вот чтобы он им не глянулся слишком... Да нет! Им возрастный полководец надобен, с хорошим наемным войском, а не парнишка с дружиною охранной! Они и сами понимают, что пребывание Андрея в их городе — этакая игра. Это им время дано: обдумать и выбрать окончательно: немцы или Рюриковичи... А покамест они выбирают, пусть Андрейка поиграет в правителя. Кое-чему полезному выучится, глядишь! Поймет получше, пояснее, что, кроме церкви, да книг, да детских забав, есть еще и жизнь, то мирское, от чего не уйти ему...
Лев тихо поднялся необутый, неслышно приотворил дверь. Мальчик спал хорошо. До утра не пробудится...
И Лев пошел в горенку, где спала Анка, поскребся в дверь, как у них было заведено, услышал ее шаги — босая... Тихонько позвал по имени... Она растворила дверь и радостно обвила свои мягкие руки вокруг его шеи. И, предупреждая ее вопрос, он тихо сказал;
— Спит, не добудишься до утра...
Уже на следующий день Андрей начал узнавать интересное для себя. Едва утром съел калач и запил сладким взваром, как доложил слуга, что князя дожидает Миша.
Андрей тотчас вспомнил, что это глава новгородского ополчения. Но ведь им велено было на поле сбираться. Чего же он сюда... И где его принимать?
— Зовите его сюда, в столовый покой! — приказал Андрей.
Миша оказался приземистым мужиком. Вошел, стащил с головы кудлатой кожаный колпак, обточенный грубой овчиной.
— Вам сбираться велено было от меня на поле открытом, — начал Андрей нетерпеливо, едва новгородец поклонился, — Что же ты сюда явился? Отчего приказание мое не исполнено? Можешь ли ответ дать?