Одноглавая стройная церковь Спаса на Нередице особо мила была Андрею. Хорошо в таких церквах молиться раздумчиво...
А когда в темнице потянулись руки и понеслись благословения ему... Не слыхать бы этих благословений, отпустить бы всех, не разбирая, за что каждый наказан!..
Ах, как тяжело пришлась Пасха Андрею...
«Вот отец наделит меня уделом, все вины подданных разбирать стану, тогда не будет тяжело на душе при таких раздачах...»
Это было совсем просто, однако Андрей сомневался в том, что это будет исполнимо... Сам не знал почему, но было сомнение в душе...
Поехали верхами глядеть на корабли.
Спустили новгородцы на воду Волхова свои ушкуи — плоскодонные ладьи с парусом и гребцами. Запестрели красным и голубым, крестами и полосами паруса новгородские и чужеземные по Волхову...
Въехали на холм Андрей и Лев.
— Приплыл хоть один свейский корабль? — нетерпеливо спрашивал мальчик. — Покажи мне!..
Лев зорко вглядывался и наконец указал рукой.
— О! — Андрей смотрел из-под руки, уже без рукавицы и оттого покрасневшей на речном ветру. — И это полагаешь ты просмоленной колодой? И это, по-твоему, запросто потопить возможно? Да ведь это самый здесь красивый корабль! Дубовый, резной весь и стройный, вперед вытянутый! А парус прямой в клетку косую желтую!.. Нет, Мишины пешцы потрудились! Три таких корабля потопить!.. А хоть бы и не три, а хоть бы даже и один!..
Лев молча улыбался веселому возбуждению своего питомца.
— На таком кораблике поплыть бы! — протянул Андрей почти просительно.
— Жизнь долгая, поплывешь еще! — откликнулся пестун.
— А ты плыл?
— Плыл...
Но Андрей почувствовал, что Лев не хочет вспоминать и рассказывать о своих плаваниях...
Между тем Новгород самоуверенно сделал свой выбор, руководствуясь, как и полагал Ярослав, страстным желанием отстоять свою вольность. Посадишь к себе немцев — после не выставишь, а князей Рюриковичей сколько раз гоняли с новгородского стола! И новгородцы — в который раз — выбрали себе Рюриковича с дружиной. Послали вновь послов к великому князю. Послы заверили, что очень довольны княжением Андрея, он и умен и милостив, только вот не вошел еще в настоящий возраст, не управиться ему с войском. А ведь столкновение с тевтонскими рыцарями — неизбежно.
Ярослав делал вид, будто ничего не ведает о колебаниях новгородских — кого выбрать... И новгородцы держали себя так, будто всегда были горячими сторон- никами именно Рюриковичей и никогда и не помышляли о немцах и свеях.
И Ярослав пообещал, что пришлет снова в Новгород сына Александра с большою дружиной да с ордынской конницей и пехотинцами. Новгородцы со своей стороны выставляли ополчение — пешцов. Условия ряда-договора оставались прежними. И, оставшись наедине с собой, Ярослав прикидывал, удастся ли и на этот раз новгородцам выгнать Александра... Но чуял, что с Александрова правления конец пойдет воле новгородской!..
Весна уходила, и лето шло ей на смену. Летние дороги — ухабистые, пыльные, но дружина на конях движется...
Михаил сказал Андрею, что Александр едет в Новгород. Мальчик сам удивился раздражению, охватившему его. Конечно, он знал, что он здесь — всего лишь дитя-гость; но обидно обо всем узнавать последним, и унизительно — Александр приедет, когда Андрей еще будет здесь, в Новгороде, будто Александр Андрея сгоняет с новгородского стола... А самого-то Александра новгородцы гоняли как!..
Нет, нет, нет, не будет Андрей унижен! Льву приказал:
— Спешно готовьте отъезд! Повозки собирайте! Я покину город прежде, чем явится сюда брат!..
Лев обещался исполнить приказание.
Андрей сидел в спальном покое. На сердце будто камень лег — тяжко. Вот одно из первых решений, самостоятельно принятых им; вновь и вновь упорно повторяет он самому себе, что не будет унижен Александром, покинет город прежде, чем явится сюда брат... Но это гордое и открыто враждебное брату решение чуть пугает мальчика. Он чувствует себя одиноким, несчастным...
Лев тихо входит и садится рядом. Вдвоем молчат. Затем пестун встает, идет к двери и прикрывает ее еще плотнее. Возвращается к мальчику.
— Великий князь огорчен будет твоим решением, Андрей, — начинает Лев.