- Наверное, вы знаете, что делаете, - сказал Шанс, пожимая плечами.
- Вот именно, - улыбнулся Брунель. - И советую тебе не забывать об этом, Адриан.
На Модести было белое льняное платье Лизы. Час назад они съели ланч, и теперь Модести стояла у клетки с гориллой. Недавно прошел дождь, и от земли поднимался пар. Когда они вышли из дома, Брунель сказал Модести:
- Почему не прогуляться к клетке с Озимандиасом? Вдруг вы встретите там старого знакомого.
Модести решила, что это очередной фокус Брунеля, и была сильно удивлена, когда увидела, как к клетке приближается Пеннифезер. Она двигалась навстречу ему не торопясь, потому что не сомневалась: из дома за ними следят. Пеннифезер, судя по всему, шел без какой-то цели, но, увидев Модести, прибавил ходу.
Когда Пеннифезер оказался совсем рядом, Модести сделала над собой усилие, чтобы сохранить на лице непроницаемое выражение. Он нес свои башмаки в руках, а ступни ног были завернуты в куски штанин. Брюки его теперь были оборваны у колен. Лицо его еще более осунулось, глаза запали, волосы запачкались. При виде Джайлза Модести охватило отчаяние. Она поняла, что его пытали, а между тем у нее нет ничего, что бы она могла предложить ему в виде облегчения.
Увидев ее, он замахал ботинком, и на худом лице стала расплываться широкая улыбка. Модести заметила, что на запястьях у него ссадины, похоже, от веревок.
- Господи, я-то решил, они меня разыгрывают, - сказал он и уронил башмаки, чтобы пожать ей обе руки. - С тобой все в порядке?
- Конечно, Джайлз. Я бы с удовольствием поцеловала тебя, но за нами следят, и я не хочу доставлять им лишнее удовольствие. Давай лучше немножко походим вокруг. Вряд ли они успели расставить жучки, да и дом далековато, чтобы нас могли услышать.
- Хорошо, - кивнул он и, взяв ее под руку, добавил: - Правда, я нынче не бог весть какой ходок...
- Да, я заметила. Но решила не подавать вида, раз уж за нами следят. Что они с тобой делают?
- Ну, устраивают небольшой мордобой, отчего потом в голове звенит. И оставляют надолго без воды. Но это не самое главное. Неприятно, правда, торчать в темноте круглые сутки. Слишком уж медленно начинает тянуться время. Ну и еще, - он посмотрел на ноги. - Этот серебристый мерзавец вырывает у меня в день по ногтю. На ногах. В конце мордобоя. Довольно чувствительная операция.
При этих словах Модести сразу подавила болезненный смех, который уже зарождался в ее горле. Усилием воли она не позволила развиться истерике, хотя нервы ее натянулись как струны. Она лишь тихо сказала:
- Боже, представляю, как ты меня ругаешь за то, что я впутала тебя во все это.
- При чем тут ты? Не могли же мы сидеть сложа руки. Просто кое-что получилось не так. Ну, а тебе от них сильно досталось?
- В общем-то нет. По сути дела, они меня оставили в покое.
- Уже неплохо.
- Я бы не сказала. Никак не могу придумать что-нибудь разумное. Модести сокрушенно покачала головой. - Сама себе удивляюсь. Главное, мне случалось бывать в разных переделках, и всегда отыскивался выход. Не понимаю, что со мной творится.
- Что за чушь? Ты же не волшебница?
- Тут не надо быть волшебницей, Джайлз. Просто требуется воля. И умение шевелить мозгами. Но у меня сейчас и с мозгами, и с волей дело плохо. Модести заметила, что в ее голосе появились нотки отчаяния, сделала усилие: сосредоточиться. - Джайлз, неизвестно, сколько продлится наше свидание, поэтому говори сразу: где они тебя держат. Это пригодится.
- За складом горючего, есть такое кирпичное строение. Там я и живу. Под замком. Там, где генератор.
- Ясно. Ты им что-нибудь сказал?
- Ты в смысле координат? Нет, конечно. Ты не подумай, что я герой, Пеннифезер помотал головой, потом резко хохотнул: - Ору как резаный, когда теряю очередной ноготь. Даже странно, что ты ничего не слышала. Я решил помалкивать. Потому как понял: если я им все скажу, мне сразу крышка.
- Да, но... Надолго ли тебя хватит?
- Об этом я не думал. У меня осталось пять ногтей. А когда сдерут и их, серебристый, наверное, придумает что-то другое... В общем, я терплю и надеюсь на лучшее.
Модести насупилась, испытав прилив ненависти к себе. Джайлз явно понял это, потому что чуть стиснул ей запястье и сказал:
- Не беспокойся, лапочка... Он, виноват, совсем забыл. Ты же просила не называть тебя лапочкой! В общем, будем держаться... Я боялся, что если они решат, что я ничего не понял из бреда бедняги Новикова, то потеряют ко мне интерес и уж точно прикончат. Тогда я пустился на хитрость - дал понять этому гаденышу Брунелю, что я мог бы кое-что припомнить - если бы удалось поднапрячься. Пусть надеются. Ну, а как твои дела, милая Модести?
- Мне больше повезло, чем тебе. Они задумали меня перевоспитать. Пока с помощью промывки мозгов. Это не больно.
- Так, ну-ка посмотри на меня, - вдруг распорядился он тем властным тоном, каким разговаривал с пациентами в африканской деревушке. Модести повернулась к нему. Ей пришлось сжать губы, чтобы те не расплылись в улыбке. Запавшие глаза Джайлза смотрели на нее с той живостью, непосредственностью и серьезностью, которые свидетельствовали, что дух его не сломлен, хотя откуда он черпал эти силы, она не понимала. Модести почувствовала, как ее окатила теплая волна симпатии - и одновременно она испытала волевой подъем.
Пеннифезер нахмурился, словно пытался ухватить за хвостик какую-то непослушную, неуловимую мысль. Наконец он заговорил:
- Значит, ты немного запуталась, да? Я понимаю, что дела наши хуже некуда и очень многие на твоем месте растерялись бы. Но тебе уже приходилось сталкиваться и раньше с чем-то вроде этого. Скажи - ведь обычно опасность тебя мобилизовала, обостряла восприятие и все такое, верно?
- Верно. А вот сейчас я никак не могу собраться. Просто ума не приложу, в чем дело. Я утратила былые навыки. Он коротко рассмеялся.
- Ничего удивительного. Ладно, давай прогуляемся. Так вот, мне кажется, они потчуют тебя тимолептиками. По крайней мере, у тебя такой вид...
- Что?! - слова Джайлза подействовали на нее как холодный душ заставили поежиться и в то же время собраться с мыслями.