— Думаю, это действительно камни, — сказал он радостно, — как же долго я решал эту задачу!
— Какие камни? — Уилли недоуменно хлопал глазами.
— У миссис Леггетт.
— Мы все поняли, Джайлз, — Модести пошла ему навстречу, — но камни могут немного подождать. Познакомься с моим старым другом сэром Джеральдом Таррантом.
— Мы уже представились друг другу и все такое прочее, — Джайлз дружески улыбнулся Тарранту. — Вы выглядели очень неважно, сэр, когда входили сюда. Сейчас намного лучше. Намного.
— Я получил хорошие известия, — Таррант слегка опешил от неожиданности. — Но разве это было так заметно?
— Джайлз очень наблюдательный врач, сэр, — извиняющимся тоном сказала Модести, — не обращайте внимания. Никто, кроме него, не мог бы этого заметить. Во всяком случае, с вами он изъясняется очень изысканно, сэр.
Джайлз решительно направился к перекладине.
— У вас есть эта штука? Вот здорово!
Он уже полез было на перекладину, но Модести остановила его.
— Погоди, Джайлз. Скажи, ты узнаешь это?
— Что?
Джайлз подошел ближе, и Модести подвела его к карте со слайдом. Джайлз взглянул на слайд, пожал плечами, потом взял карту и с угрюмой сосредоточенностью принялся изучать ее, держа на вытянутой руке.
— Обыкновенная карта, с озерами, дорогами. Правда, непонятно, что это за место.
— Это часть Танзании, и в том числе Калимба, где мы с тобой познакомились, Джайлз. И некоторые граничащие с ней государства. Ты раньше видел что-нибудь подобное? Я имею в виду эту карту и слайд.
— Боюсь, что нет. А где ты их достала?
— Помнишь тех двоих, которые заявились к тебе в Калимбе? Ну, те, о которых я говорила тебе здесь, в Лондоне.
— Да, конечно. Это было ночью. Как же зовут этого парня? Лебрун или что-то вроде того…
— Брюнель. Короче, прошлой ночью кто-то вскрыл его сейф, и там среди всего прочего были карта и слайд.
— Про сейф я читал в газетах. Как же тебе удалось раздобыть эти штуки?
— Удалось, дорогой. Это неважно. Важно другое — те люди считают, что умирающий тебе что-то рассказал.
Джайлз коротко рассмеялся.
— Бьюсь об заклад, что сейф раскурочила ты. И Уилли… Про какого умирающего ты говоришь?
— Которого пытали в Калимбе. Он говорил тебе что-то? Пожалуйста, постарайся вспомнить, Джайлз, напрягись!
— Мне совсем не надо напрягаться. Он мне ничего не говорил, — Джайлз передал карту Уилли.
— Он был без сознания все время? — спросила Модести.
— О Господи! Нет! У него были проблески сознания, но по большей части он бредил.
— Так, значит, он что-то сказал? Что именно?
— Я не знаю. Это же был иностранец, и бредил он не по-нашему.
Модести прижала руку ко лбу.
— Джайлз, с тобой легко спятить. Какой это был язык?
— Не французский, не испанский, не немецкий и не итальянский. Он был белый, если это как-то может помочь…
— Очень… миллион вариантов.
— Забудь об этом, Джайлз, — Уилли Гарвин хлопнул Джайлза по плечу, — пошли лучше на перекладину.
Странно, но Таррант мог бы поклясться, что глаза Модести загадочно блеснули. Джайлз снял свитер, споткнулся о тонкий трос растяжки и ухватился за перекладину. Он несколько раз отчаянно дернул ногами, подтянулся на несколько дюймов и бессильно повис, болтая ногами, словно огромная кукла из театра марионеток.
— Давай соберись, — подбадривал его Уилли. — И прекрати дрыгать ногами, все силы вкладывай в руки.
— Ладно, попробую, — буркнул Джайлз и, извиваясь, попробовал дотянуться подбородком до перекладины.
— Еще раз, — приказал Уилли, — немного расслабься, повиси и постарайся припомнить: если того парня пытали, то он, должно быть, взвыл от боли, когда ты начал обрабатывать раны.
— Ему уже было все равно, он ничего не чувствовал.
Джайлз с отвращением смотрел на перекладину и всем своим видом изображал сосредоточенность.
— Дыши ровно, не суетись. Сконцентрируй внимание на бицепсах. Так что он говорил?
— Все время повторял…
Джайлз дернулся всем телом, и голова его взлетела над перекладиной.
— Вспомнил!.. — радостно завопил он, отпустил руки и, ударившись подбородком о перекладину, свалился на мат. Сидя на полу и потирая ладонью челюсть, Джайлз уставился на Уилли.
— «Ньет!» Вот что он говорил, Уилли! «Ньет»! Наверное, он был русский, да?
— Недурно, Уилли, — негромко сказала Модести и улыбнулась.
Таррант одобрительно кивнул: Уилли очень умело прозондировал подсознание Пеннифезера. Вне всякого сомнения, Пеннифезер относится к категории людей, которые живут исключительно одним днем.