И что дальше? Что писать в таких случаях, когда мыслей слишком много, но ни одна не соответствует ни возрасту, ни положению, ни мужчине?
Прощай.
Сколько раз люди говорят это слово за всю жизнь? Множество раз. Обычно оно означает конец или насильственное завершение общения, верно? Но это ложь. Можно бесконечно повторять его сотню раз. Можно бесконечно повторять это слово. Можно кричать его. Можно шептать. Можно бросать кому-то в спину. Но оно никогда не работает, если не настоящее. Если ты его не принимаешь, а отвергаешь. Прощаться с людьми, которые слишком глубоко засели в твоём сердце, невозможно. Да, могут пройти дни, недели, месяцы, годы, но даже после «Прощай» можно сказать «Здравствуй». То есть даже слова цикличны. У них есть продолжение, начало, но вот чтобы это случилось, необходимо мужество или глупость. Я пока не знаю.
– Ты уверен, что он не спускался. У него было совещание, но мне сообщили, что его там не было. Я отошла и не видела его…
Поднимаю голову, и в мой кабинет распахивается дверь. Синди резко щёлкает кнопкой выключателя, и тёмное помещение озаряется светом, от которого я моргаю.
– Мистер Мёрфи!
– Сэр, вы должны были спуститься вниз час назад. Я звонил вам на мобильный, но он был отключён, – говорит шофёр.
– Мистер Мёрфи, вы пропустили совещание? Мне прислали письмо о том, что вас не было, и анализ рынка, который вы запросили для него. Им пришлось перенести…
– Какая разница? – сухо спрашиваю я.
Синди замирает с приоткрытым ртом и бросает недоумевающий взгляд на шофёра. Тот лишь пожимает плечами.
– Скажите, я плохой человек? – интересуюсь я.
– Нет, сэр, конечно, не плохой. Вы очень собранный и…
– Я тебе плачу, и ты мне врёшь в лицо. А ей я не платил, и она не боялась высказывать правду прямо в мои чёртовы глаза, – бормочу, тяжело вздыхая.
Сколько стоит ложь и имитация радости? Несколько сотен в неделю. Теперь я знаю всё.
– Отец звонил? – Поднимаясь из кресла, хватаю пиджак и надеваю его.
– Нет, сэр.
– Из госпиталя приходили какие-то бумаги или запросы об оплате?
– Нет, сэр.
– Ты перевела деньги на счёт, который я давал тебе, на имя Дженны Ноар?
– Да, сэр, ещё две недели назад, и я говорила вам, что платёж не прошёл. Счёт закрыт, и деньги вернулись.
– Ты не говорила, – прищуриваюсь я.
– Говорила, мистер Мёрфи. Через день после того как произошла авария. В первый раз деньги прошли, а во второй нет. Я вам даже выписку положила на стол. Вот она. – Синди копается в бумагах и протягивает мне нужную.
Пробегаюсь взглядом и хмурюсь. Почему счёт Дженны закрыт? Почему деньги не прошли? Она заплатила за Эдди, и я пытался вернуть их, как и те, что украл Хэйли.
– Узнай почему счёт закрыт, и есть ли у неё ещё один. Завтра утром жду. Поехали…
– Мистер Мёрфи, а документы по анализу рынка для завтрашнего совещания? Вы их хотели…
– Какая разница, – горько шепчу я, проходя мимо Синди.
И, правда, какая разница в том, что меня не будет где-то, если я чувствую себя мёртвым? Какой смысл в моей работе, если это больше никому не приносит пользы? Какая разница?
– Сэр, домой?
– Нет. Отвези меня к родителям.
Отворачиваясь к окну, смотрю на тонкие дорожки из дождевых капель, скатывающихся по стеклу.
Что мне нужно сказать? Я козёл? Да, я козёл. Я похуже всех козлов, вместе взятых, и всё понимаю. Я не дурак, чтобы не помнить о том, что мой брат чуть не умер из-за меня, что в госпитале была Дженна, и я вёл себя ужасно с ней. Я таким образом пытался защищаться. Но эта женщина со своими чёртовыми глазами, полными боли и слёз, засела в моей голове. Её голос постоянно звучит где-то рядом. Её слова оживают каждую ночь во снах, и я вижу кошмары. Я медленно схожу с ума. Меня все вычеркнули из своих жизней. Мне запрещено было приходить в больницу. Мне запрещено было приближаться к Эдди. Мне запрещено было даже обсуждать случившееся с родителями. Я получил осуждение, серьёзный штраф, недоверие клиентов, потерю нескольких крупных заказов, забастовку рабочих, угрозу дисквалификации на выставке… Я могу перечислять вечно то, какие проблемы появились в течение двух недель начиная с того момента, как грузовик Эдди взорвался. Но это всё меркнет перед тем, что я потерял намного важнее каких-то денег. Есть ли у меня оправдания? Нет. Я и не хочу их себе искать. Я виноват во всём сам.
– Сэр, мы на месте, – сообщает шофёр.
Делаю глубокий вдох и выхожу из машины. В доме родителей меня приветствует новый дворецкий. Я здесь не был около двух лет. Да, как бы смешно это ни звучало, но меня не приглашали сюда два года. С родителями я пересекался или на ланче где-то в ресторане, или в офисе. Всё. Ещё были редкие телефонные разговоры. Они и раньше не особо ждали меня, а теперь и подавно. В этот дом мы переехали, когда Эдди было три года, а я учился ещё в школе. Я жил в комнате для гостей, ведь всё равно должен был скоро съехать. Чёрт… у меня даже не было своего места в родительском доме. У меня не было места в их сердцах. И я искал его. Я добивался его. Я чуть не убил брата из-за него. Так какая разница, буду ли я завтра на совещании?