- Очень хорошо. Я фотографии распечатаю и покажу вам.
- Ты еще не беременна?
- Да нет, вроди...
- Вот и хорошо... Ой, Маш, а муж твой...того...не пьет?...
- Нет, - ответила дочь, - С чего бы это?
- Все они аки ангелы вначале. А папаша твой не пил, не пил, а потом как ушел в запой через пару месяцев после нашей свадьбы, так потом еле вышел.
- Ну, на месте папы я бы поступала также, - неожиданно заявила Маша.
- Что?! - возмутилась Антонина.
- Мам, да ты же ему круглосуточную пилораму устраиваешь.
-Я?! - завопила фальцетом, - Это я устраиваю?! Да это он мне всю жизнь сломал!!!
- Да он себе строит тихонечко свой второй этаж и помалкивает. А ты беснуешься, как ведьма.
- Да как ты смеешь такое матери говорить?!!! Легко тебе рассуждать на казенных хлебах!
- На эти хлеба я сама себе зарабатываю. Мне не нужно, чтоб за мной носки и трусы стирали, как ты за Ванькой, - невозмутимо парировала Маша.
- Неблагодарная!.. Вот вспомнишь меня, когда муж тебя из дома выгонит! Не захочет семь раз в неделю яичницу есть!
- Почему яичницу?
- Потому что ты готовить больше не умеешь ни черта!!! - багровела Антонина.
- Я купила кулинарную книгу, - опять держала удар дочь, - Так что балую его исключительно изысками. Ладно, мам, не злись. На днях зайду. Надо к урокам готовиться. И да, скоро начитка лекций в институте. Забыла рассказать – я поступила.
О, боги! Ее бездарь поступила! Интересно, на сколько ее хватит. Антонина в свое время с трудом три курса отучилась.
Треснула телефонной трубкой.
- Ты когда второй этаж закончишь, остолоп?!! - заорала куда-то вверх.
Высунувшаяся из верхнего сектора голова мужа огромными глазами уставилась на нее.
- Чего ты пялишься на меня, как баран на новые ворота?! - спросила "ласково".
- Гм... Это первые слова, которые ты мне сказала за год...
... Проснулась от чувства жгучего стыда... Комната плыла перед глазами... Начинался вечер...
Закрыла глаза... Снова впала в забытье...
... Четыре года пролетели птицами. Любимый сын закончил университет. И снова праздник, и снова торжество, и снова лето. Не ясно даже, что веселее отмечали: его магистратуру или двадцати двух летие.
О Машином бакалаврате все забыли. Членом семьи она не была уже давно. Обида на нее росла подобно снежному сугробу в зимнюю погоду. Пусть живет себе как хочет, раз ей с матерью плохо.
А Ванечку схватила в охапку и потащила к знакомым переводчикам, которые еще с ее родителями работали. Те и взяли его под свое крылышко.
И издала Антонина вздох облегчения. Пристроила кровиночку, пора и невесту ему искать. Хотя чувствовала, что не женится он скоро. Никто за ним лучше родной матери не досмотрит.
Ну, привел однажды какую-то Вику. Посмотрела Антонина, батюшки светы... Красная помада, юбка выше колен... Будто на гулянку пришла, а не с родителями знакомиться. Сели за стол. А на руках лак, еще более красный, чем помада. Господи! Откуда Ваня только такое чучело приволок?
- Виктория... - ласково пропела Антонина, жестом предлагая салат и делая мужу знак наполнить бокалы домашним вином, - Вы, конечно, очень молода и ослепительно красива... Но, все же, воспитанные девушки носят юбки подлиннее...
Перекосило кралю от злости. Салат еле в себя запихала. Скомканно попрощавшись, ушла. Больше не приходила.
- Сама же хотела детей женить поскорее, - напомнил Гриша.
- Так что, теперь отдавать мое сокровище первой попавшейся шалаве?!
Идиот... Идиотом был, идиотом и остался... Ничего не понимает...
В начале апреля семдесят пятого года праздновали Гришин юбилей – пятьдесят лет. Захотел он большой праздник. Целую неделю Антонина из кухни не вылезала. Как же – шестдесят человек придет, стыдно в грязь упасть. Готовила, ну и спала иногда в промежутках. Кто ей только не помогал: и Маша пришла, и родители с двух сторон подоспели, и сваты, и с Гришиной работы какие-то женщины.
В день икс пришли мужики и переставили половину мебели из гостиной по разным комнатам. Притащили пять столов и кучу лавок. Антонина и все присутствующие женщины стелили скатерти и носили блюда из кухни. Сиял ее муженек ярче казенных лампочек. Столько внимания своей персоне он явно поощрял. Эгоист... Позер... Лишь бы перед людьми повыпендриваться...
Началось торжество.
Первым, по старшинству, держал слово его начальник. "Я хочу поздравить...", "передовик производства", "прекрасный человек", "отличный семьянин"... Сидя непосредственно возле именинника и находясь таким образом на точке всеобщего обозрения, Антонина пыталась зевать как можно незаметнее.