-Спасибо за раков. Обещаю, всё сделаю, как ты говоришь. Как не хочется лезть в воду!
-Надо, Фёкла. Надо! Иди посередине тоннеля. Я буду тебе картинку вместе с тобой показывать. Это трудно, но я постараюсь показывать правильно. В прошлый раз побоялась тебе картинкой помешать и чуть тебя не потеряла. Смелее и осторожнее. Это же противоречие, как раз в твоём духе. Вперёд.
2
Слушая мою наставницу, я надышалась, накопила кислорода в крови до головокружения. Потом, по её команде, сразу присела, погрузившись с головой в воду, оттолкнулась от выступа на дне и полетела в тоннеле. Действительно картинка, на которой я видела себя со стороны, очень помогла мне ориентироваться и я без всяких задержек, меньше чем за две минуты вынырнула на другой стороне, едва не ударившись в борт байдарки. Картинка в голове сразу пропала. Нащупывая борт, я продвигалась вдоль него в полной темноте.
– Витя! – позвала я.
Никакого ответа. Так, передний люк пустой. Грузовой, без крышки, тоже пустой. Задний. Ещё не начав ощупывать задний люк, почувствовала идущее оттуда тепло. Мирно посапывая, засунув ноги на середину грузового люка и уложив затылок на острый край фальшборта, Витя спал. Чтобы заснуть в таком положении, надо очень хотеть спать.
– Витя! Подъём! – никакой реакции. Сколько же он не спал? Тут я вспомнила папину армейскую шуточку и заорала, пытаясь подражать папиному голосу: – Рота! Подъём! Выходи строиться!
Витя так вскочил, что не будь ограничений люка, вылетел бы в воду. От резкого рывка его руки фонарик, болтавшийся на его запястье, включился. Фонарик висел надо мной, а я, в тот момент, смотрела вверх и чуть не пошла ко дну от удара, иначе не скажешь, пучком света по глазам. Отвернувшись и не ожидая восстановления зрения, я подплыла к носу лодки, взялась двумя руками за носовые привальные брусья и, рывком выскочив из воды, села на нос лодки верхом. Потом прошла на четвереньках до носового люка и залезла в него. Таймень, конечно, устойчивей спортивной байдарки, но, когда влезаешь в него сбоку, оверкиль[7] гарантирован. Виктор всё это время чертыхался и пытался сообразить, где он. Я крикнула ему:
– Гондольер, в отель, и побыстрей.
– Откуда ты взялась?
– Ты что, не рад? Здравствуй, Витя! Я очень удачно сходила в разведку. У нас теперь много работы.
– Здравствуй, здравствуй! Да я так рад, что меня аж переклинило. А тут ещё сон дурацкий: будто я в казарме сплю, а старшина стоит надо мной и орёт «Рота! Подъём!». Я вскочил и ничего не пойму.
– Всё, всё. Потом расскажешь. Или рассказывай и греби. Ты ж моё весло не взял?
Он развернул байдарку и двинулся к нашему биваку. За десяток гребков мы вышли в зал и сразу причалили около нашего лагеря. За это время Витя успел мне в нескольких словах рассказать о том, как он меня ждал. Когда я ушла в тоннель, он заменил батарейку и принялся вылавливать оставшиеся ветки завала и отвозить их к палатке. Потом почувствовал голод, приготовил себе еду и поел. Ждать сидя в палатке или около, говорит, нет никаких сил. Сел в байдарку и поплыл раздетым, чтоб нырять, к входу в тоннель. Нырнул, вынул последнюю ветку с середины тоннеля. Нырять ещё не решился. Вернулся в лагерь. Оделся. Опять погрёб к входу в тоннель. Сидел, ждал. Начал исследовать доступные проходы. Все они заканчивались тупиками. Вернулся в лагерь. Пытался заснуть. Намял себе бока, но так и не заснул. Опять подошёл на байдарке к входу в тоннель. Сидел, ждал моего возвращения, посвечивая в тоннель. Не заметил, как заснул. Остальное я видела. Даже принимала участие, о чём умолчала.
– Витя, ты кушать хочешь?
– Да, но не сильно.
– Как у нас с хворостом?
– Есть ещё, а ветки сохнут, но медленно. Всё ещё не горят.
– Так, теперь с батарейками. Ты менял?
– Одну
– Значит третья стоит. У меня ещё есть одна последняя. Всегда брала с запасом и всегда расходовала по батарейке в неделю. А тут, взяла ровно ... четыре штуки. Ну как тут не матюгаться. Ладно, у тебя сколько?
– Фонаря у меня нет. А для кинокамеры я взял двенадцать штук. На три заправки. Как раз, чтоб всю плёнку протянуть. Но кина не будет, как я понимаю.
– Да. Думаю, и камеру, и фотоаппарат можно надёжно упаковывать. Батарейки у тебя такие же?
– Да. Я ж тебе рассказывал, что переделал рукоятку камеры, чтоб в пояс упираться и с пальчиками дела не иметь.
– Да я помню. Но уточняю, чтоб знать наверняка. Слушай, я тут мокрая, голая. С косы льётся аж по ногам. Сам приготовишь жрачку?
– Легко. Но может сперва тебя посушить, согреть? За мною помнится должок.