-Иногда ты поражаешь меня своей догадливостью. Вперёд!
Я увидела тоннель и себя с байдаркой у его входа. Надышавшись, я притопила лодку до уровня середины тоннеля и ухватившись за её нос левой рукой, правой дважды потянула за верёвку. В тот же момент верёвка натянулась, и лодка со мной тронулась в тоннель. Весь путь я только отталкивалась правой рукой от свода, пола или стен, если они ко мне приближались. И так пока лбом не уткнулась в живот Виктора, а он не схватил меня в охапку и не поставил на ноги. Мы разгрузили лодку на тропу, вылили из неё воду и тоже вытащили на тропу, перевернув и установив на приподнятые весла, чтоб она быстрее сохла. Достали из гермоупаковки вещи и оделись. Я повела его показывать плотину. С фонариком всё выглядело несколько иначе, но заблудиться в прямой и ровной галерее невозможно. До плотины дошли быстро и без остановок. Там ничего не изменилось. Бежала вода слева от натоптанной тропинки. Бил ключом приток из-под левой стены. Почти без шевеления струился язык с гладкого камня плотины. В Викторе опять проснулся задремавший Шлиман.
– Сколько ж веков топтали это гранит, чтобы он стал таким гладким? Может по нему вода когда-то тащила гравий и шлифовала, нарабатывая песок? Нет, – он присел и потрогал основание стены: – тогда бы и низ стены гравий отшлифовал. И вообще, – он взял мою руку с фонарём и посветил на стенку, – не знаю, как в других местах, но в этом, галерею рубили инструментом.
Я тоже разглядела следы ударов. Мы пошли назад. Виктор то и дело брал мою руку и что-то искал на стене. Потом остановился, посветил под ноги и сказал:
– А тут совсем недавно ели раков, неварёных.
Он пытливо посмотрел мне в глаза. Потом посветил в воду, разглядывая и считая устроившихся на уступе раков.
– Я ещё хочу. Мне они понравились. И к тому же мы наплавались, наработались, нагулялись, короче – проголодались.
Я уселась на бережке, он рядом. Мы доставали раков, отламывали им хвосты, чистили и уплетали за обе щёки, пока не насытились и не двинулись назад к лодке.
Лодка конечно ещё не высохла, но основательно стекла. Высохнет на первой стоянке, решили мы и принялись обвязывать её слегами. Мы выбирали и примеривали пары как можно более похожих стволиков, укорачивали их по длине байдарки ножовкой. Ножовку я всегда беру с собой после прохода заповедника на Березиной. Весит меньше, чем топорик (мой топорик первого ГПЗ[10] 1954 года выпуска всё равно всегда со мной) и её почти не слышно, когда заготавливаешь сухостой. Полученные слеги связали перед носом и за кормой лодки. Потом закрепили их четырьмя обвязками строго по шпангоутам, чтобы они не складывались вместе, а каждая слега предохраняла от ударов и затирок о гранит борт, стрингеры и кильсон.
После перестановки педалей руля в передний люк и загрузки тронулись в путь к первому гранитному испытанию, которое сходу успешно преодолели. Вдвоём за нос вытащили гружёную байдарку серединой на гребень плотины. Я проверила, нет ли контакта камней со шкурой. Убедилась, что нет, заодно поняла, почему верхний камень такой гладкий. Не мы первые так лодки здесь таскаем, а перед нами таскали, вероятнее всего, плоскодонки. Снова по местам и в путь.
3
Чтобы лодка слушалась руля надо идти быстрее воды. А в канале вода и без того бежала очень резво. В сумме получалось, что мы почти летели, и я подумала, что это не совсем безопасно. Я перестала грести.
– Витя, греби один. Надо светить вперёд, с такой скоростью не глядя можно ещё куда-нибудь влететь. Опыт есть. Надо что-то придумать, чтоб закрепить фонарь на лбу.
-Не морочься, я вас почти догнала.
-А если Виктор что-нибудь мне скажет, ты выдержишь?
-Спасибо за заботу. Я подготовилась. Сяду перед тобой на лодку. Не пугайся. Только свет выключи, когда скажу.
Мы пронеслись, наверное, ещё с десяток километров. Я вглядывалась в темноту, убегающую от луча фонарика при нашем приближении. Свод, стены, терраска тропы справа от нас, всё выглядело однообразным, скучным. Галерея ровной стрелой уходила в темноту. Рулить почти не приходилось. Я чуть подправляла ход байдарки, когда нарушенная слегами обтекаемость уводила её, то в одну, то в другую сторону от стержня течения. Раздался голос Виктора:
– Ну, кто так строит? Хотя бы столбы километровые поставили, что ли. Несёшься, несёшься, а как на месте стоишь. Ни дорожных знаков, ни лозунгов[11]. Никакого разнообразия.
– Да, Витя! Тут с тобой не поспоришь. Не думала, что однообразие может быть таким утомительным, – сказала я и вдруг заметила, что фонарик светит намного ближе, чем только что. – Класс. Вот тебе и разнообразие. Запасную батарейку-то я и не приготовила.