– Всё равно. И кончай мне выкать, а то у меня начнётся раздвоение или даже размножение личности.
– О, Боже! Чтобы я не сказал всё не так.
– Вот и молчи лучше. Лучше будет! И не поминай Бога всуе.
– Ну, хватит вам! Как маленькие. Витя, она не тебя, она всех мужиков не переносит. Имей ввиду. А ты моя хорошая, попробуй на него зря не нападать. Он-то тебе ничего плохого не сделал.
– Так что, мне подождать пока сделает?
– Нет. Ты лучше вспомни, что мне кто-то обещал справиться с собою, если потянет буянить.
– Действительно. Всё. Витечка, прости меня, пожалуйста. Ты нормальный пацан, а я ненормальная кофеманка. Давай поцелуемся.
– Только в щёчку! Это мой «нормальный пацан».
– Да, ладно тебе. Я твоя хорошая, ты моя умница, значит, он наш. – Она залезла к нему на колени и, обняв крыльями за плечи, попыталась его поцеловать, да вдруг остановилась, – Ой, у тебя хоть одно не колючее место есть? Давай я тебе эту колючесть сначала ликвидирую?
– Вообще-то я хотел за отпуск бороду отпустить. Ещё пару, другую дней и она колоться перестанет.
– Ладно, как знаешь. Подставляй лоб. – Она чмокнула его в лоб и вернулась на своё место. – Так вот, если у вас сегодня выходной, отдыхайте. А я слетаю по своим делам. Если вдруг понадоблюсь, чётко скажи «Юрла Быстрокрылая».
– Постой. Я не успела тебя спросить, а вдруг потом забуду. Как это, трудно ли, тяжело ли жить так долго, с такой объёмной памятью прошлого?
– Мы не думаем о тяжести. Мы живём и выполняем то дело, которое возложили на нас Начальники. Наша долгая жизнь, это, безусловно, дар. Я не представляю ужаса вашего кратковременного существования. Я бы сошла с ума, даже не повзрослев. От одной мысли, что как только я чему-то научусь, тут же придёт пора откинуться. И не в куколку, а навсегда. Кошмар. А так мы живём по своей воле. Мне даже не обязательно выполнять то, что на меня возложено. У нас часто бывает, что кто-то, особенно Юрлы, срывается. С вами иметь дело иногда никаких нервов не хватает. И уходят. Или из Юрл, или в дальние пещеры, в одиночество. Все делают то, что они хотят. Поэтому я и говорю, что наша жизнь, это дар. Настоящий дар, тот, что даётся даром. И насчёт памяти. Память всё-таки стирается. Я, например, почти не помню своего Начальника. А ведь мы прожили с ним первые мои четыреста лет. Помню какой-то усреднённый образ и не знаю, что в нём от моего Начальника, а что от них вообще.
– А многие наши мыслители считают, что предел длительности человеческой жизни лежит в районе семисот лет. Говорят, дальше надоест...
– Знаю. И мне кажется, что может это и не глупость. Ваши предшественники могли жить, сколько хотели, но до семисот никто не доживал. Прыгали, в основном, со скал в волны Арктики. Я же рассказывала, есть и в вашей и в их сущности какой-то скрытый, пока ещё, дефект. Но мы найдём его.
– И про каменщиков ты не дорассказала. Что у вас с ними произошло, почему сотрудничество переросло во вражду?
– Тут, коротко, история такая. Работая вместе, они сорганизовались в сообщество, которое сами назвали «Вольными каменщиками». Ещё они себя называли «дети совы». У них долго сохранялся кодовый призыв о помощи: «Дети совы, ко мне!». И бывали случаи, когда в бою на этот призыв приходили на помощь перебежчики от неприятеля. Мы им во всём помогали. Так они постепенно, хоть существовали скрытно, стали очень влиятельной силой. К ним стали стремиться другие, и далеко не самые лучшие люди. Тот, кто пришёл к «Вольным каменщикам» за усилением своего положения, он и в сообществе будет стремиться доминировать. Поэтому вскоре группы «Вольных каменщиков» возглавили мастера. Мы и с ними продолжали сотрудничать, пока они придерживались умных правил заложенных изначально. Последним общим с ними делом, для меня, стала карета с золотом Наполеона. Это золото кто-то из российских генералов, наверное, решив присвоить, гнал на юг, но потерял среди бела дня на мосту через Гнилопять в Бердичеве. Отсюда золото увозили на запад по этой дороге. В то время уже появилась совершенно новая категория людей. Людей, которые с уверенностью полагают, что всё сделанное во имя их прибыли, во имя процветания их коммерции, свято и непогрешимо. Для них нет законов, которые нельзя нарушить, ни Божьих, ни человеческих, ни писанных, ни не писанных. Мы никак не ожидали, что кто-то из наших вчерашних друзей и, более того, подопечных, позарится на наши шкурки. Несколько Юрл погибло. Мы, конечно, их восстановили, а изменников жестоко наказали. Контакты с масонами, так их тогда все называли, прекратили полностью. Известные масонам дороги завалили на значительное расстояние от прежних входов. И эту в том числе. Мы даже предприняли все меры и влияние для того, чтобы сам Великий Шумск прекратил своё существование. Во-первых, все изменники родом из этого города, а во-вторых, очень много жителей Великого Шумска знали об этой дороге. Окончательно он исчез сравнительно недавно, лет сорок назад.