Пять минут истекли быстро - мне даже показалось, что намного быстрее, чем в реале. Последнее, что я видел - это испуганный взгляд Гунда, остановившегося, когда от слабости я уже не смог не то что тянуть брёвна, но даже и успевать за его передвижением.
* * *
(7:18 am)
Я ожидал увидеть давно знакомый и даже в чём-то подзабытый собор, однако респнулся снова на берегу реки, естественно, в той же «сбруе» и кандалах - и судя по неотключающимся системным часам, между смертью и воскрешением не прошло и минуты. Рядом со мной спорили двое надсмотрщиков, стоила ли такая вынужденная задержка желания «обломать» непокорного, но хлипкого новичка (в моём состоянии ошибиться было нетрудно, однако мне почему-то казалось, что это были всё те же, утренние), в то время как остальные ушли вперед и нам теперь приходилось их догонять, а Гунд вздыхал, что из-за слабого больного напарника он опоздает и не получит каши. Выскочившее в момент воскрешения системное сообщение информировало меня, что кандалы, которые надеты на мне, отменяют все точки привязки, так что теперь было совершенно ясно, что отсюда таким способом не убежишь. Я налёг на сбрую и снова потянул брёвна. Трепыхаться сейчас не было смысла, более удачной тактикой было поберечь силы в ожидании благоприятного момента. Из-за посмертного дебафа я чувствовал себя сейчас намного слабее, чем раньше - однако это же отразилось и на прокачке силы, которая сейчас поднималась почти с той же лёгкостью, как будто в начале.
Дебаф спал незадолго перед тем, как мы остановились на привал. За время его действия я заработал целых две единицы силы, и как только ограничение спало, мы поспешили вперед, успев нагнать впередиидущих и оказавшись к раздаче завтрака всего лишь последними, но не опоздавшими. Каждому досталось по деревянной миске подгоревшей каши с самого дна котла, которую приходилось доедать стоя, обжигаясь и давясь от жадности и понуканий надсмотрщиков, грозившихся отобрать миску, ежели не уложимся в отпущенное время. Как только отпущенные десять минут прошли, надсмотрщики забрали деревянные миски и ложки, пересчитали их и с руганью и щелканьем бичей заставили нас снова двинуться в путь.
* * *
(1:37 pm)
Солнце поднялось уже высоко, и если бы не близость реки, от которой несло прохладой, то уже, наверно, многие валились бы с ног от жары. Учитывая выпавшие на мою долю тяжёлые испытания, система решила выдать мне, одно за другим, целых пять очков выносливости, чтобы я чувствовал себя не загнанным мулом, а просто мулом. От мысленного предложения обменять эти очки на хорошую отмычку и в придачу усыпить надсмотрщиков судьба отказалась, оставив его безответным, и у меня как-то не было другого товара, чтобы поторговаться. Я уже даже начал подумывать о том, что бегство от тех двух ангелов было чересчур поспешным. Ну подумаешь гопники: максимум, что они могли сделать мне плохого - это отправить начать всё сначала, а тут даже заново всё не начнёшь - к управляющим элементам доступа нет...
Я вдруг заметил, как сам собой начал скатываться в уныние. Рановато будет. Мы ещё выкарабкаемся из этой передряги, пообещал я себе и понадеялся, что рано или поздно смогу выполнить это обещание.
* * *
(9:46 pm)
Привал объявили, только когда уже совсем стемнело. Раздали снова грубые деревянные миски с кашей - с той только разницей, что сейчас её у нас никто не отбирал, и даже, так как ложки наши были деревянными и ими было весьма сложно кого-то убить, даже особо и не следили, оставив лишь только двоих дозорных, которые больше смотрели за тем, чтоб ни одна тварь и ни один военный отряд не подобрались к нам незамеченными.
Я впервые видел вблизи земного дженая, и даже успел перекинуться с ним несколькими словами, воспользовавшись тем, что мы оказались по соседству, и основное внимание похитителей было обращено не на нас. Если сравнивать с известными расами, дженай оказался почти на голову выше человека и более всего походил на голема, слепленного из тёмной земли и покрытого мелкими светлыми камешками размером с монетку, которые только на груди уступали место точно таким же камням, отличающимся от них лишь цветом обожженной глины и образующим узор из двух закрученных спиралей (я потом узнал, что это есть символ Дома, к которому он принадлежит). Два более крупных камня своеобразной формы располагались на месте ушей, а глаза заменяли два чёрных-пречёрных уголька, совсем как у снеговика. Крупный камень изображал нос картошкой, а два плоских и узких «блинчика» выступали своими краями из лица в месте губ. Что же касается личного впечатления, сам дженай казался парнем крепким и основательным, говорящим мало и односложно, вместе с тем складывалось такое впечатление, что он всегда обдумывает свои слова и не любит чесать языком попусту. Я сумел лишь узнать, что дженай действительно имеет некоторые проблемы с выходом, о которых не хочет и не будет рассказывать, но по некоторым обмолвкам я сумел догадаться, что проблемы эти считаются временными, и дженай спокойно и хладнокровно дожидается здесь, пока кто-то рано или поздно не запустит в его капсуле программу аварийного выхода.