Прибывшие расказывали то же самое: как проснулись, внезапно обнаружили, что свободны, вокруг царит паника, все кричат, будто бы на плот напал вчерашний монстр, а потом вдруг кто-то сказал прыгать - вот они внезапно и попрыгали, и только потом сообразили, что это было ещё опаснее, чем оставаться. Однако монстр - непонятно почему - их не тронул.
Детрита пока ещё не нашли, и я всерьёз опасался, что он - из-за присущей ответственности - продолжал оставаться на плоту до тех пор, пока не поможет сбежать последнему из пленников, однако случилось что-то такое, что сделало спланированный нами побег невозможным. Точней говоря, возможным - но только не до конца: на успех больше шансов у того, кто сбегает первым, а кто пытается помочь всем, спасти свою шкуру уже не успевает. А я сижу тут, греюсь у огня и стараюсь не рыпаться - и даже не знаю, к кому в таких обстоятельствах можно здесь обратиться.
До рассвета удалось найти ещё четверых беглецов - и на этом становилось понятно, что вот, на этот раз уже всё. Дженая среди них не было.
Глава 2. Особенности национального трудоустройства
* * *
(12:36 am)
После бессонной ночи как-то само собой потянуло на боковую. Нам благоразумно не мешали проспаться до полудня (скорее всего, просто пожалели), но как-то отвыкнув от хорошего обращения, я подозревал, что даром кормить никто долго не будет. Нехватка средств для поддержания собственного существования казалась наиболее подходящим и очевидным стимулом, чтобы подтолкнуть желающих взяться за придуманные и заложенные квесты. Или же задонатить в игру какую-либо сумму и жить более или менее беззаботно, пока она не закончится.
В большой избе спало вповалку еще несколько моих товарищей по несчастью. Конечно, кое-кого уже не было - наверняка оказались ранними пташками и, пришедши к тем же выводам, что и я (разумеется, за исключением знания механики игры, поскольку этот мир для них являлся первой и единственной реальностью, которую они знали), уже поспешили зарабатывать в поте лица хлеб наш насущный. Огонь в очаге уже прогорел, и хотя в комнате было тепло, однако всё же немного темновато, на отодвинутом в угол грубом деревянном столе были сложены какие-то вещи. Не присматриваясь к ним, я вышел на улицу. Точно, полдень.
Дом стоял немного на отшибе, и в свете дня снаружи выглядел малость заброшенным. Казалось, будто с прежним хозяином что-то случилось, и теперь этот дом принадлежал как бы и всем, и никому. За сохранностью его в деревне следили, как следили бы за любым другим общественным имуществом, однако вовсе не вкладывали в него души так, как в свой собственный.
Я присел, потрогал пальцем облупившуюся грязно-белую краску на крылечных ступеньках, из-под которой в особо выщербленных местах проглядывала белая с синькой, совсем уже другого оттенка, и предположил, что прежний жилец, для которого этот дом был действительно домом, покинул его около четырёх-пяти лет назад. Ну, плюс-минус.
По дороге, ведущей от деревни мимо этого дома и в сторону леса, шли трое крепких бородатых мужиков в широких, явно на размер больше, коричнево-зелёных рубахах, и с заткнутыми за пояс топорами. Вместе с ними шагал мой старый знакомец Гунд. Мужики с сомнением посмотрели на меня и прошли мимо, не останавливаясь, а вот Гунд вполне охотно остановился поболтать.
- Эй, Шэд! - он обратился по имени, когда почти поравнялся со мной, и до меня оставалось не более шага. - Ты подсобить хочешь? - и весьма выразительно хлопнул себя по карману, где тут же звякнули медяки. Да, откуда-то на его тельняшке появились карманы, однако я точно помнил, что когда у меня был закрыт доступ к инвентарю, у него тоже ничего подобного не было и в помине. А вот теперь, смотри-ка ты, появились.
Игровая условность, или уже успели где-то пришить? На второе не похоже, выглядят старыми.
- А что дают? - правильно истолковав слово «подсобить», поинтересовался я.
- Кров, жратву, инструмент, и по медяку за каждую связку дров, дотащенную в деревню, - ответил он, загибая пальцы, как по-заученному - ни дать, ни взять вербовщик с плаката «А ты записался лесорубом?», как будто бы еще у похитителей лагурского тиса на всю жизнь не нарубился. - Однако инструмент нужно потом вернуть. Или выкупить...
- Я эти брёвна видеть уже больше не могу, - честно признался я.