Наличие мужа, к примеру. Да, все еще мужа, который вдруг изъявил желание покаяться и попросить прощения за прошлые годы. Еще и умолял о втором шансе…
Макс вернулся домой почти в восемь вечера в субботу: с цветами, огромным букетом, бутылкой дорогого шампанского и… телефоном для Марго. Тем, что они обсуждали. Гад.
Ясное дело, завидев подарок, дочка забыла обо всех проблемах. С радостным визгом схватила коробку, восторженно глядя на отца. Но, к чести Макса, он верно себя повел.
— Это от нас с мамой. Мы поняли, что ты хочешь новый, услышали тебя. Вот и решили вместе порадовать, — заявил Макс, поглядывая в сторону Ксюши с явной мыслью в глазах: «смотри, какой я хороший и ни на грамм тебя подставить перед дочкой не пытаюсь».
Офигеть просто. Так бы и заорала… Дипломат, блин! Хотелось матюкнутся, вот честно. Жалко, Ксюша толком и слов матерных не знала.
Марго унеслась в свою комнату, заниматься новым телефоном, расцеловав их обоих, а Макс повернулся к ней.
— Где был, Макс? — натянув на лицо холодную улыбку, поинтересовалась Ксюша в духе его утреннего «наезда». — С кем шлялся? — злая.
Вот этот день, полный самых разных мыслей, а особенно так и не опровергнутых им обвинений с ее стороны, довел до черты. Все, Ксюша целиком и полностью созрела, чтобы поставить точку в их браке, который, по сути, и не являлся семьей. Давно уже не был близостью двух людей. Каким-то постылым и не особо интересным обоим партнерством… Как соседи по квартире, ей-богу.
Да и разговор с дочерью дал для такого решения некий толчок. Не в первый раз Ксения задумывалась о разводе, но всегда было страшно, как на Марго отобьется, как дочка это переживет. Ведь от них зависит. И не могла она просто так это переступить.
Хотя и не только Марго… куча нюансов и проблем. Но сейчас Ксюша устала до предела!
Макс ее настроение заметил. Выпрямился и старательно принял виноватый вид. Умел он так смотреть и даже стоять… кающийся до нельзя.
— Я гулял по городу, Ксю. Просто ездил, сидел в машине, в кафе…
Ага, она на дуру смахивает. Вообще в людях не понимает. С четырех часов утра гуляет. Максим…
Видимо, скепсис на ее лице отразился достаточно ярко, чтобы муж насторожился.
— Я думал над теми словами и упреками, которые ты мне предъявила, о том, как мы живем…
— И? — Ксюша прервала его. Злилась, и сильно. — До чего в своих раздумьях дошел? Потому как я тоже думала. И сделала выводы. Четкие.
— Я виноват перед тобой, — поспешно, словно торопясь перебить Ксюшу до того, как будет произнесено слово, начинающееся на «раз» и заканчивающееся на «вод», явно повисшее в воздухе. — И мне сейчас очень жаль, что я не в силах исправить прошлое, Ксюш. Я бы все сделал иначе… Да только, задним умом… — Макс искривил рот и невесело хмыкнул.
Приблизился к ней, отложив и цветы, и вино. Взял за руку.
— Понимаю, что все мои поступки… они причиняли тебе боль. Теперь я хорошо понимаю это, и мне безумно жаль, Ксюш, — с паузами, красиво и гладко.
Точно репетировал.
— Но это в прошлом, я тебе даю слово! И не повторится больше. Я действительно люблю тебя, и ценю, Ксения. И наша семья… Это важно, бесконечно важно для меня. Ты, Марго… А потому, хоть я действительно заслужил твою обиду и гнев… — Макс попытался удержать ее взгляд, явно надеясь повлиять этими глазами, полными раскаяния. — Дай мне… Нет, всем нам, нашему браку — еще один шанс, пожалуйста! И я слово даю — тебе больше не в чем меня упрекнуть будет.
Максим смотрел на нее все так же искренне и открыто. Мягко держал за руку, легко поглаживая запястье. Молчал, якобы теперь не давя и позволяя Ксюше высказаться…
А она ему не верила. Вот не верила и все. Не самим словами даже, а тому, что он показать пытался, раскаянию, смирению, любви, о которой говорил… Если честно, сомневалась, что они оба что-то о любви действительно знают. И тепла близкого человека не ощущала. Наоборот, даже неприятно как-то… Вся эта злость.
— Я в понедельник буду консультироваться о разводе, — все-таки сказала вслух, не пойдя на мировую, как он, видимо, рассчитывал.
И вино с ним не стала пить. Развернулась, выходя из кухни:
— Решай, где спать будешь? Мне без разницы, в спальне, или в гостиной. С тобой я не хочу кровать делить, — бросила через плечо.
Наверное, выплеснулось то, что накопилось за эти годы, накипело. И это покаяние Макса, признание им своих измен… оно не вызвало прощения. Наоборот, разозлило до какой-то уязвленной дрожи, до леденящей обиды внутри. Вроде и знала, а все равно — прокатилось по ее гордости и самоуважению катком. Да и по отношению к Максу, если честно.