Но Леня дураком никогда не был. Не с партнерами по бизнесу, во всяком случае. Горький опыт с Татьяной уже не давал повода быть таким категоричным в суждениях, но все же в делах и понимании мужиков он никогда не лажал. И сейчас намек услышал.
— Я думал, ты меня начнешь по поводу того, что Ксюша замужем предупреждать, — заметил он, так же глядя не на Ольшевского, а на свое авто.
Они уже вернулись после этого импровизированного завтрака-обеда, доставив Ксению в ее кабинет, после пятого по счету, кажется, требования девушки позволить ей наконец-то работать. Он договорился с ней, что завтра в семь утра они встретятся у парка, который был достаточно близко и к его дому, и к ее, чтобы действительно отправиться на пробежку. Леня и не думал уклоняться от этого договора. Да и сомневался, что она согласится, вздумай он ее на более традиционное свидание пригласить. Так что без вариантов.
И вот Ольшевский захотел его провести… В принципе, Леня сразу понял задумку.
Санек же хмыкнул на его ремарку.
— Муж у нее — мудак редкостный, да и ты о его наличии, очевидно, знаешь. Мне это фиолетово. А вот Ксюша… она хорошая. И я в жизни не видел, кажется, чтобы она так смеялась. Так что просто прошу — не испорть этого.
— Решил устроить управляющей приключение для роста своего дохода, — без всякой обиды хмыкнул Леня.
Ольшевский только плечами пожал, типа он не при делах.
— А что с мужем этим? — поинтересовался Леня новой информацией. Женька о «мудачности» мужа Ксюши не упоминала. — Ревнивец потому, что сам на это дело слаб? — самое очевидное предположение исходя из оценки Санька и уже известных данных.
— Я его знаю лично не особо, пару раз пересекались здесь… Зато немало слышал от других, так уж вышло, что вертимся по паре направлений в одних кругах. У него бизнес, у меня. И он не только передком слаб, — как-то даже с отвращением хмыкнул Ольшевский. — Это есть. Я не кололся и с Ксюшей не делился, не мое дело лезть внутрь брака, но мне порой кажется, что Ксюша и так в курсе, и он ее уже порядком этим достал. А вот недавно он что-то замутил в бизнесе… Ее муж там с одной нотариальной конторой работает, я у них тоже много оформлял… в общем, не знаю, Лень, точно не скажу, потому что просто краем уха что-то слышал. И хоть сейчас дал понять, что интересуюсь и кое-кого расспросил, точно пока информации нет. Но как-то этот муж Ксеню втянул в свои махинации. Я бы и не интересовался, не мое дело. Каждый вертится, как может. Но не врал же, считаю Ксюшу другом. А она, представь, об этом ни слухом, ни духом, и ни на каких сделках не присутствовала. Я недавно «закинул удочку», а она мне ответила, что вообще в дела мужа не лезет, он там сам все делает, она свое решает… — Ольшевский наконец-то перевел глаза на него. — Сам понимаешь, чем это попахивает.
Да уж, ясно. О том, сколько «вариантов», «лазеек» и махинаций может стоять за этим расплывчатым и малоинформативным сообщением, Леонид прекрасно понимал. Ни хр*на хорошего вообще. Ибо когда все нормально, оба супруга обычно в курсе о происходящих «уклонениях» от внимания налоговых и иных госорганов. Но и тогда накладки случаются, с разборками и громкими скандалами. А уж если один не в курсе…
— Я понял, — пока ровно ответил Леонид. Сдержанно и без эмоций. — Услышал тебя по всем пунктам.
Ольшевский только кивнул.
— Если мы завтра часов в двенадцать встретимся насчет наших дел? Удобно будет? — не возвращаясь к прошлой теме, предложил приятель.
— Да, нормально, — прикинув в уме расписание, согласился Леня. — Я тебе тогда все варианты распишу.
— Договорились.
На этом и разошлись. Леня внес встречу в ежедневник, привычно и почти на автопилоте поехал в офис. Сам же целиком и полностью погрузился в анализ этого утра, обернувшегося для него полной неожиданностью… Самого Леонида наизнанку вывернувшего.
Непривычное ощущение. Не то чтобы он был замкнутым и тяжелым на подъем, если вопрос касался помощи друзьям. И все же собственный яркий отклик на утреннее настроение и явные проблемы у Ксении удивил его. Как и своя реакция на эту женщину.
Нет, не святой и не монах. И уже прошел вопрос о том, что она вызвала в нем резонанс тем вечером. Но сегодня… Сегодня это было нечто кардинально другое. Как сравнить взрыв петарды и полноценный фейерверк. И нынче утром он сам явно выдал последнее. Эта зубодробительная смесь ее грусти, опустошенности какой-то нетипичной (Е-мое! Он знает ее пару дней, о какой типичности речь ведет?!), как пропущенный удар под дых.