Я отошел к кусту, постоял, проникаясь этим настроением и забывая кошмар разбудивший меня. Черт, почему людям не живется, как этим птахам? Ведь мир так прекрасен! Я издал какой-то индейский клич и бегом рванул к ручью. Холодная прозрачная вода еще добавила мне жизни – я был готов свернуть сейчас горы. Плеская воду в лицо, я весело замурлыкал.
– Николай, ты что?
Вопрос застиг меня врасплох. Голос, по-орочонски коверкавший слова, в одно мгновение вернул меня на грешную землю. Из-за куста на склоне на меня удивленно смотрел Мишка. В руках у него темнела винтовка.
– Ты чего это? Как пьяный…
Черт! Он прав, я действительно опьянел от этого утра, забыл, почему я здесь нахожусь. Мне было неудобно, что Мишка видел, как я по-идиотски вел себя, поэтому я постарался перевести разговор.
– Ты что, ночевал там, что ли?
Эвенк лишь махнул рукой, отметая несущественный, по его мнению, вопрос и прикрикнул:
– Коля, ты давай, начинай соображать. Ты же знаешь, что они скоро нарисуются.
После этого он снова исчез. Так же беззвучно, как и появился. Конечно, я тоже знал, что, скорей всего, скоро здесь будут гости. Вчера вечером здесь появился сам Наиканчин и рассказал, что наш план сработал. После визита наших мужиков из милиции в усадьбе Росомахи началась активность. А через некоторое время сам Борька выехал на своем «Лендкрузере» и появился только через пару часов. Следом за ним ехал старый ГАЗ-66 с кунгом. Шаман называл его по-армейски – «шишига».
Он даже узнал, откуда эта машина. Борька взял ее в Маликовском, у Олега Плетина, был там такой молодой местный бизнесмен. Он имел заправку и небольшой парк грузовиков, на которых возил по заказам грузы из города и по району. Он также сдавал машины в аренду. Правда, он обычно сдавал их вместе с водителем, но в этот раз водитель только подогнал машину к задним воротам двора. И тут же уехал на прибывшей за ним девятке. Машину тут же загнали во двор.
Появление «шишиги» однозначно говорило о том, что гости собираются в путешествие. А раз взяли этот неприхотливый вездеход, значит, явно собрались в тайгу. Поэтому мы с вечера уже ждали гостей, но они так и не появились. Похоже, москвичи просто побоялись лезть в тайгу на ночь. Или, может, решили, что я никуда не денусь и можно дождаться утра. От этого нервного ожидания – не очень-то приятно чувствовать себя живцом на крючке – мне и приснился такой кошмар.
Хотя, казалось бы, бояться нечего, ждал гостей я не в одиночестве. Вокруг, по тайге, Наиканчин навтыкал своих охотников, и в Подгорном ребята только ждали сигнал, чтобы рвануть сюда. Сажать в тайгу мы их принципиально не стали, чтобы Борька не мог почувствовать, что происходит что-то необычное. Однако даже то, что я знал – меня прикрывают и не дадут убить просто так, – почему-то не сильно успокаивало. Может, потому, что по плану охотники должны были пропустить разведчиков, если они будут, и дать спокойно им наблюдать. Но что же, я сам вчера настаивал на этом, понятно, что, если разведчики не вернутся, никто так просто сюда не поедет.
Я вернулся в избушку. Воздушное утреннее настроение исчезло без следа, я на всякий случай еще раз проверил «Сайгу», а потом разжег костер и начал готовить завтрак, стараясь, чтобы все выглядело естественно. Хотя я знал, что при появлении соглядатаев меня предупредят – включенная рация стояла на столе в избушке, – но все равно крутилась противная мыслишка, что орочоны пропустили какого-нибудь «спеца», и тот сейчас выцеливает меня в оптику прицела.
Когда я занес в избушку котелок с вскипевшей водой, как раз успел услышать хриплый обрывок слова. Меня вызывали. Я бросился к рации и быстро ответил:
– Слушаю, первый.
– Первый, к тебе гости. Пока маленькие, двое, большие остановились на отвороте к избушке, ждут.
– Понял. Жду.
– Держись. Мы рядом. До связи.
– До связи.
Голос Наиканчина был спокоен, словно он сообщал, что чай готов. Я с неудовольствием подумал, что в моем голосе явно звучала нервозность. Черт, надо тоже держать себя в руках, нечего позориться перед орочоном.
«Маленькие гости» означало – разведка. Все так, как мы и предполагали, москвичи совсем не дураки, не поперлись сразу толпой. Основная часть людей ждет на отвороте, как сказал Мишка. Это километра два отсюда. Вот и началось то, чего я ждал, и теперь уже было все равно – бежать и прятаться поздно, надо просто забыть об этом. И вести себя естественно, то есть не сидеть все время в избушке, а выходить время от времени на улицу, забыв о том, что на тебя смотрит ствол. Умом я понимал, что орочоны Наиканчина сейчас во все глаза следят за гостями, и вряд ли они дадут им выстрелить. Но так же умом я понимал, что жизнь есть жизнь, и произойти может всякое. Отвлечется охотник, чтобы прихлопнуть комара, а москвич в это время прихлопнет меня. Как-то без эмоций, чисто автоматически я в уме ругнул себя, не надо было быть дураком и соглашаться на это дело.