– Тебе, тебе я звоню, сучонок, всеобщий любимец. И слушай меня внимательно, я повторять не буду. Твоя подружка, Саша, – на ее имени он как-то странно всхлипнул, но тут же выправился, – находится у меня. Если хочешь увидеть ее живой и здоровой, приходи к нам. Но только один, без всяких твоих орочонов, и без оружия. Все! Я жду полчаса, потом ей конец.
– Подожди, подожди! – закричал я. Но в трубке равнодушно звучал отбой.
Я вскочил и бросился в комнату. Надо срочно идти туда! Там Саша!
Цепкая рука поймала меня сзади за футболку.
– Сядь! – голос Наиканчина прозвучал как удар хлыста. Я невольно подчинился.
– Куда собрался? – Шаман твердо смотрел мне в глаза. – К Борьке хочешь бежать? Жить надоело?
Я не стал говорить, что мне нахрен не нужна жизнь, если в ней не будет моей Саши. Вместо этого я внезапно охрипшим голосом выдал:
– Убью Борьку…
– Коля, не торопись. – Мама погладила меня по плечу. – Роман Иваныч прав. Этот сумасшедший просто убьет тебя. Сейчас что-нибудь придумаем.
– Полчаса, – опять прохрипел я.
– Николай, соберись! – Шаман толкнул меня в грудь. – Мы все слышали про время, поэтому сопли размазывать некогда. Думай!
Отец вдруг поднялся и молча пошел из комнаты. Я заметил, что на глазах у него наворачиваются слезы. Совсем сдал папка, пронеслось у меня в мозгу. Вид отца, готового заплакать, словно встряхнул меня. Блин, я что, тоже так выгляжу? Ну хрен им! Я его сам закопаю!
– Говори, Роман Иваныч, если есть что. Если нет, я пошел одеваться, все равно пойду, – твердо ответил я. На самом деле другого выбора у меня не было, Сашу в лапах Борьки я оставить не могу. Сейчас мне казалось, что главное – это чтобы Борька оказался рядом. Чтобы только можно было дотянуться до него, потом меня уже не оторвут, пока я не перегрызу ему горло.
Через двадцать минут я стоял у калитки дома Росомахи. Конечно, я не был абсолютно спокоен, но, к своему удивлению, я и не психовал. Нечто противоестественное было в том, что и страх за себя – нормальное чувство в этом случае, все-таки я шел почти на верную гибель – куда-то исчез. Зато я очень боялся за Сашу, я страшился увидеть сейчас ее глаза. Ведь это я виноват в том, что сейчас с ней происходит. Не повстречайся я на ее пути, она бы не переживала сейчас все эти мерзости. А я, сволочь, даже не позвонил ей за последние дни.
Я протянул руку к звонку, но позвонить не успел, тяжелая, из толстых лиственных плах, калитка стала открываться. Едва она приоткрылась, оттуда появилась рука и рывком втянула меня внутрь. Калитка сразу захлопнулась. Ни хрена себе! Хотя мужик, проделавший со мной эту операцию, не казался огромным, лишь чуть выше меня и чуть массивнее – но сила в его руках чувствовалась недюжинная. Немногие вот так, одной рукой смогут сдернуть меня с места. Все-таки сто килограммов живого веса, и при этом никакого жира, только мышцы. Весь жир давно сгорел в путешествиях по тайге.
Я зло отбросил руку встречавшего и пробурчал:
– Тронешь еще раз, я тебя убью…
Мужик лишь усмехнулся в ответ, но ничего не сказал. Однако глаза его при этом совсем не улыбались – внимательный твердый взгляд уверенного в себе человека. Одет встречавший был просто – футболка-поло, джинсы и кроссовки. Сейчас большинство так одевается, в толпе бы он сразу слился с массой. Несмотря на его абсолютно обычный вид, я сразу понял, что это именно тот спец из Москвы, что остался здесь. У меня мелькнула злорадная мысль – что наша земля вряд ли показалась им гостеприимной – трое уже гниют в могилах. Хотя про последнего не знаю, я так и не спросил, что сделали с трупами орочоны Наиканчина.
Мужик так же молча показал рукой на крыльцо дома и пошел следом за мной. Я открыл знакомую дверь и шагнул на веранду. Тут никого не было, хотя на столе у окна стояли налитые кружки, чайник, в большой вазе лежали булочки. Одна, надкусанная, лежала на блюдце. Похоже, они пили здесь чай, когда появился я. Я оглянулся и вопросительно глянул на сопровождавшего, тот кивнул на следующие двери.
Я вошел в дом. В коридоре прямо напротив дверей стоял Борька. Я невольно приостановился, но сзади входил москвич, и мне пришлось шагнуть к брату. Выглядело это так, словно я шагнул к нему, чтобы обняться. Лицо Борьки исказилось от злости, он вскинул руки и заорал:
– Не подходи, мразь! Я тебя ненавижу!
Мне хотелось ответить тем же и высказать ему в лицо все, что я о нем думаю, но я не мог себе этого позволить. Саша была в руках у этой больной твари. Глядя на брата, я искал и не находил внутри себя ни капли братских чувств. А ведь еще пару лет назад я готов был за него порвать любого. Как он этого добился, что я перестал считать его родней? Это ведь началось не вчера, сегодняшние дела стали лишь последней каплей, окончательно поставившей нас по разные стороны баррикады.