В оптику «Сайги» я разглядел моторку, на сердце сразу стало спокойнее – я узнал ее. Длинная тяжелая деревянная лодка, черная от недавней пропитки битумом – такая в здешних местах была одна. Медленно, но верно дюраль и пластик победили дерево. Хотя по берегам у деревень еще доживали свой век немало дощатых лодок, на настоящее дело, в дальний путь на них уже не ходили. Тяжелые и неуклюжие посудины, моторы под ними съедали столько горючего, что можно было разориться.
Хозяин этой лодки – я его знал уже давно – был человеком, что называется, не совсем обычным. Хотя большинство людей выражались гораздо проще и прямо говорили, что он чокнутый. Что при его судьбе, в общем-то, неудивительно. Когда-то очень давно, в конце шестидесятых годов прошлого века молодой геолог Алексей Селин, сейчас Леха-Поп, работал на горном прииске. Все было нормально: жена, двое детей – две девочки-близняшки – и «устроенный» быт советского горного прииска. Однако в один момент все перевернулось – он был на штольне в ночную, когда на приисковый поселок сошла лавина. Когда откопали их балок, все были уже мертвы, и дети, и жена. Вот после этого Леха и ударился в религию. Но не в обычное христианство или какую-нибудь секту – их, наверное, и не было тогда в нашем районе – нет, Алексей выдумал какую-то свою. Он ушел с работы, поселился на берегу Витима, в брошенном поселке сплавщиков, и несмотря на увещевания участкового, который изредка навещал его, больше он на работу никогда не устраивался. Жил он с тайги, охотился, рыбачил, и постепенно все привыкли, что где-то там, у черта на куличках живет человек, у которого всегда можно остановиться в путешествии по Витиму. А в годы перестройки и после о нем и совсем забыли.
Я узнал его уже совсем старым, мы с Росомахой пару раз ночевали у него в избушке. Дядька и рассказал мне его историю. На первый взгляд Леха совсем не производил впечатления религиозного отшельника: грузный, высокий старик с седыми длинными волосами, которые он собирал пучком на затылке. Он не отказался выпить с нами, но когда, выпив, он заговорил, дядька подмигнул мне и покрутил пальцем у виска. Да, действительно, Леха начал проповедовать такую абсолютно непонятную тему, что я постарался скорей заснуть. Во всем остальном это был обычный мужик, нелюдимый, но таких много.
Поэтому я обрадовался, когда узнал лодку – Леха-то уж точно не откажется подвезти меня, тем более попутно. Еще не натянув джинсы, я попрыгал к берегу и начал размахивать курткой. Кричать было бесполезно – лодочный мотор рядом глушил для него все другие звуки, но вот увидеть меня он должен был обязательно. Так и случилось – я заметил, что лодка стала забирать с фарватера к моему берегу. Правда, Леха сидел до сих пор как истукан, даже не махнул в ответ – ну тут уже ничего не поделаешь, человек со странностями. Поняв, что он заметил меня, я присел на валежину, надо было обуться. Завязал шнурок на втором берце, поднял голову и автоматически, без участия мозга, свалился за колоду. Эта невольная реакция спасла меня – картечь ударила по кустам над моей головой.
Что за…! Леха все-таки окончательно сошел с ума! Кто это с ним? Эти мысли вихрем проносились в моей голове, пока я, пятясь ужом – второй раз за этот день, – отползал вглубь леса таща за ремень «Сайгу». Мотор взревел и перешел на малые обороты, лодка подходила к берегу. Ну, суки! Я начал злиться. Лежа, перехватил карабин, убрал предохранитель и передернул затвор, патрон ушел в патронник. Резко приподнялся на колено, примерно поймал в прицел сидевшего на первой банке и нажал спуск. Произошло то, чего я не ожидал, вернее, не хотел – мужик выронил из рук ружье и вслед за ним завалился в темную воду Витима. Леха словно ждал этого, он тотчас дал газу и заложил крутой вираж, уводя лодку дальше от берега. Он ни на секунду не задумался, чтобы помочь своему пассажиру, тело которого тоже потащило на глубину.