Я вопросительно посмотрел на шамана – мы же с Мишкой так и не видели, что он натворил с китайцем, может, вообще убил его. Наиканчин кивнул головой и шепнул:
– Он в порядке.
– Да, – подтвердил я. – С ним все нормально.
– Хорошо. Мы надеемся, что все так и будет. Вы же понимаете, что пока все хорошо с нашим человеком, у ваших людей тоже все хорошо.
– Понимаю, – буркнул я. – Ладно, это обговорили, давай к делу. Ты начинал про место для встречи.
– Да, конечно.
Голос Леньки звучал ровно, совсем без эмоций. Я про себя удивился – вот дает, Ванзучонок, совсем как настоящий переводчик – ничем из себя не выведешь.
– Мы предлагаем два места: старая брошенная драга за Маликовским или карьер на двенадцатом километре.
– Я тебя понял. По месту обдумаю и дам ответ. Еще что?
– Как всегда, на встречу приходим с равным количеством людей, мы предлагаем пять. Без оружия, огнестрельного и холодного. Также не ведем никакой записи переговоров. Вообще мы предлагаем непосредственным участникам переговоров быть без всяких гаджетов. Телефонов и прочего. Пока все. Слушаем ваши предложения.
– Так. Вы не гоните, я сейчас подумаю над вашими, а потом предложу свое.
– Хорошо. Когда ждать звонка? Или перезвонить?
– Я сам позвоню.
Шаман шептал мне:
– Полчаса, полчаса…
– Жди мой звонок через час.
На всякий случай я взял запас, мало ли что может сказать семья, надо посоветоваться и с ними.
– Ждем.
Ленька отключился. А я посмотрел, кто это там пробивался ко мне со звонком. Пока я разговаривал, телефон несколько раз начинал пикать, показывая, что идет звонок по другой линии. Как я и думал, звонила Саша. Я отключил громкоговоритель, коснулся ее имени на экране и быстро пошел на улицу.
– Пять минут, – бросил я в ответ на вопросительный взгляд Наиканчина.
Но бесполезно я снова и снова нажимал на иконку номера Саши, гудки шли, но она не отвечала.
– Сраная работа! – выругался я. Похоже, она забегала на перерыв, увидела звонок от меня и пробовала дозвониться. А сейчас опять работает. Мне, если честно, совсем не нравилось, что она так серьезно относится к своей профессии, я прекрасно знал, что остальные девчонки медсестры вообще не расстаются с телефоном и сидят в нем больше, чем работают. Саша сама говорила. Но Сашенька просто не могла так, всему в жизни она отдавалась без остатка – работать, значит работать; любить так любить. Даже заведующая отделением ругала ее за то, что она все старается делать сама. Как-то, когда приехал забрать ее с дежурства, та прямо в коридоре выговаривала Сашеньке за то, что она сама переворачивает лежачего больного – для этого есть санитары. Моя девочка очень хотела стать врачом и сразу предупредила меня, что будет поступать дальше, учиться на педиатра. Наверное, я просто ревновал ее к профессии, мне бы хотелось, чтобы в ее жизни был только я.
Я, уже не надеясь, еще раз набрал ее номер. Тщетно. Ярость закипала во мне – я едва удержался, чтобы не разбить айфон об стену. Пару раз глубоко вздохнув, я пошел обратно – надо решать дела, Семья ждет.
– Что-то на тебе лица нет, – заметил мое состояние Наиканчин. – Плохие новости?
– Да, нет, ничего, – отмахнулся я. – Давайте о деле.
Говорить о Саше с кем-нибудь я точно никогда не буду, это было только мое, личное.
– Хорошо, – быстро согласился шаман. – Мы тут с Мишей поговорили о месте встречи и сошлись, что для нас лучше все-таки карьер.
– Почему?
– Смотри сам – ты же понимаешь, что мы не можем просто отправить тебя на переговоры, оставив без прикрытия.
– Почему? – опять переспросил я. – Они же приедут так же. Все проедут через совместный пост. Драгу так же предварительно совместно проверим. В любом случае китайцы понимают, это их последний шанс для того, чтобы не начинать полномасштабную войну. Как я понял, они этого не хотят, хотели бы – давно начали, еще тогда, после Росомахи. Мне кажется, когда они допросили меня и поверили, что это не мы превратили в жмуриков их бригаду в Сухом, они вздохнули с облегчением. Как бы их ни было много и как бы ни набиты были они деньгами, китайцы понимают, что если за дело возьмется вся наша родня, то им придется несладко. Ведь у нас не только прямые родственники, за своих начнут мстить и те, кто непричастен к делам семьи. А это полрайона. Я думаю, поэтому они устраивают все эти переговоры, а не только из-за того китаезы, что валяется сейчас у нас в сарае.
Старый орочон некоторое время молчал. Потом поднял голову и задумчиво посмотрел на меня.