Молдаванин, разговаривая, ушел в другую комнату, и я, как ни вслушивался, не мог ничего разобрать. Через пару минут он вернулся, уже без телефона. Проститутка уставилась на него.
– Ну что, приедет Белоснежка? Он же обещал лично его кастрировать.
Шлюха опять хихикнула.
– Он пока не может, – ответил Марик. – Сказал начинать без него.
Белоснежка? Ни такой клички, ни человека, подходящего под нее, я не знал. Хотя, может, кличка дана наоборот, кто-нибудь черный, как сам Марик и его подруги. Но и таких я вспомнить не мог.
– Марик, у тебя какой интерес ко мне? Может, договоримся? Ты знаешь, Гурулёвы люди не бедные.
– Я знаю, – засмеялся молдаванин. – Они-то мне и платят.
Что за чушь он несет, подумал я, но тут же сообразил, что он просто дразнит меня.
– Дай мне поговорить со своими, и тебе сразу принесут, сколько ты захочешь. Хоть миллион.
– Ты так дешево себя ценишь? – опять заулыбался молдаванин. – За тебя уже предложили больше. Намного больше.
– Марик, а может, разведем и тех, и других? – В разговор вмешалась еще одна женщина. Я даже не заметил, когда она появилась в комнате. Это говорило о том, что я плохо контролирую себя – боль постоянно отвлекала.
– Молчите, дуры! И думать об этом забудьте. Хозяин найдет нас и на луне, он самый злопамятный из них. Кроме того, он самый чокнутый.
– Да уж видели, – подтвердила собеседница. Потом уже деловито продолжила: – Ну и че тогда тянуть? Потащили в баню?
– Сейчас, чай допью, и пойдем. – Марик посмотрел на меня. – Подожди немного, Коля, скоро начнем. Развлечешься по полной.
– Да, – поддержала шлюха, и снова хихикнула. – Пожалеешь, что мамка в детстве подушкой не придушила.
– Марик, ты же знаешь, за меня отомстят, – попробовал я зайти с другого боку. – Ведь вам же не жить, если что-то со мной случится.
Но, похоже, это я сказал зря, эффект получился обратным – молдаванин разозлился.
– Все! Заткнись!
Он пнул меня по ребрам.
– Пугать еще меня вздумал. Берите его, девки, пошли. Посмотрим, какого цвета у него кровь.
«Твою…!» – я грязно выматерился. Но только беззвучно – перед тем как вытащить меня во двор, похитители заткнули мне рот какой-то тряпкой. Этот всплеск эмоций вызвал вид инструментов, разложенных на отмытой добела банной лавочке. Глядя на этот набор хирурга-надомника, я с ужасом понял, что все серьезно, – похоже, я не первый гощу в этой бане. Моечная бани больше походила на разделочный цех – ножи, топорики, секачи, какие-то длинные иглы, похожие на шампуры, металлические блестящие подносы; все сверкало чистотой, словно здесь готовились к визиту санитарного контроля. Под потолком, на закрепленной в стенах трубе, висели зловещего вида острые металлические крюки. На подобных развешивают туши для разделки.
Да что же это такое творится?! Чем лучше начинается день, тем хуже все заканчивается. Это справедливо ко всем дням, с того самого, когда убили Росомаху. Вот и сегодня – мы, считай, разгромили китайцев, больше они наверняка нас беспокоить не будут. Надо было только завтра оформить это все договоренностями, но тут опять все летит к черту! И, похоже, на этот раз я вляпался конкретно, в последний раз. Меня скорей всего начнут искать – ведь утром надо ехать на карьер, китайцы ждут, – но кому придет в голову искать меня у сутенера Марика. Думаю, такая мысль не родится даже тогда, когда мои косточки уже истлеют в помойной яме. Надеяться не на что, жить мне осталось столько, на сколько эта веселая семейка захочет растянуть мои мучения.
Я удивлялся себе, вместо того чтобы думать о том, как бы избежать участи освежеванной тушки, в моей голове роилась куча мыслей о делах не столь насущных – о Саше, о семье, о несостоявшейся встрече с китайцами и прочем. Похоже, мои мозги помимо воли старательно избегали рассматривать предстоящее действо.
Однако мои чернявые хозяева не дали мне забыть о том, зачем мы здесь появились. Довольно ловко, несмотря на то что я отчаянно сопротивлялся, они подвесили меня за связанные руки. Похоже, делали это уже не первый раз. Они даже не злились, ощущение было такое, что они полностью в предвкушении будущей оргии. Как это ни противоестественно, я заметил, что они выглядят счастливыми. Даже подумал, что они под кайфом. Однако по их слаженным, ловким действиям понял, что ошибаюсь. Кайф они чувствовали от того, что творили со мной. Проститутки лишь ласково успокаивали меня, когда я слишком сильно начинал рваться. Ни дать ни взять – добрые медсестры с непослушным больным.