– Петруха, сходи наверх, дверь налево. Там моя подруга живет, Саша зовут. Узнай, дома она.
– Сейчас.
Он вернулся через минуту.
– Нет ее. Я и звонил, и стучал.
– Двери в квартиру целые?
– Да.
Я выругался и полез обратно в машину. Что же с Сашей? Вряд ли ее тронули, вчерашним гостям точно нужен был только я. Наверное, на работе, ждет звонка от меня. Вон, даже дверь успела отремонтировать. Она же не знает, что я не смог убежать. Ладно, сейчас улажу дела с хунхузами и плотно займусь своими личными делами. Если сейчас начну их решать, никто в семье не поймет.
Наиканчин сидел на лавочке у ворот. К моему удивлению, рядом стоял еще один орочон, невысокий, загорелый до черноты мужик лет сорока. Это еще кто?
– Роман Иванович, – выскочил первым Мишка. – Колю надо перевязать нормально, у него рана в ноге. Ножом.
– Тащите в дом! – без лишних слов приказал шаман.
Опираясь на Мишку, я сам добрался до кровати, на которой до этого спал. Наиканчин уже принес тазик с водой, тряпку, какую-то мазь в банке и пучок сухой запашистой травы. Посмотрев на мое лицо, он покачал головой.
– Коля, Коля, куда ты опять успел залезть? Кто это тебя так разделал?
– Ты не поверишь, – усмехнулся я. – Это Марик-молдаванин со своими бабами развлекался.
Я впервые увидел на бесстрастном лице орочона что-то похожее на удивление. Он остановился и вопросительно посмотрел на Мишку.
– Точно! – подтвердил тот. – Мы сами в шоке.
– Ну а вы что? Взяли их?
– Некого брать, – вступил в разговор Петька. Он усмехнулся: – Колян их всех зарезал и сжег.
– Это правда?
Шаман повернулся ко мне.
– Да. Случайно повезло, вырвался. А так бы уже лежал сейчас разделанный у них в бане. Кишки в одну сторону, башка в другую.
Наиканчин внимательно посмотрел на меня.
– Да, Коля, похоже, духи тебя берегут. Кому-то ты сильно нужен. В который раз от смерти ушел.
– Да я же говорю, случайно. Крюк у них слабоват оказался для моей туши.
Я постарался перевести разговор на другое:
– Роман Иваныч, давай быстрее. Надо успеть на карьер.
– Не торопи. Успеем.
Когда шаман стал зашивать промытую рану простой белой ниткой, вымоченной в водке, я невольно отвернулся. Боль была терпимой, я бы и сильнее выдержал, но вот вид…
После того как намазал на зашитую рану свою вонючую коричневую мазь, он раскрошил сухой пучок травы туда же и плотно забинтовал.
– Полежать бы тебе надо, но да ничего, у нас, бывало, с худшей перевязкой пару дней еще воевали.
Я уже не удивлялся подобным оговоркам шамана, было и так ясно, что он успел где-то повоевать.
Мы уселись в Петькин джип теперь уже впятером. Молчаливый орочон, не говоря ни слова, залез третьим на заднее сиденье. Места он, правда, занял совсем немного, так что тесноты в салоне не почувствовалось. Наиканчин по-хозяйски уселся на переднее пассажирское сиденье, но я не стал возражать, до меня давно дошло, что, не будь рядом с нами этого странного орочона, все дела шли бы гораздо хуже. Я только спросил:
– А китаез в сарае кто-нибудь охраняет? Они там еще?
– Где им еще быть? – шаман ответил вопросом на вопрос. – У меня там еще человек остался. Пришлось нынче своих людей поднимать, там на карьере уже тоже есть мои.
Я даже не нашелся, что ответить, лишь пробормотал:
– Роман Иваныч, я твой должник.
– Разберемся, – усмехнулся тот.
Карьер, как и заброшенную драгу, выбирали за то, что к самим переговорщикам незаметно подобраться было нельзя. Здесь, на карьере, встречи обычно проводились на небольшом островке, находившемся почти посредине водоема. Если быть точным, это был не остров, а полуостров, в малую воду к нему можно было дойти по отвалу, торчавшему, словно гребень огромного дракона. Там была нормальная каменистая тропа до самого острова. Остров – когда-то это был огромный отвал пустой породы – даже в самую большую воду метра на два поднимался над водой. Этот карьер отработали и затопили еще в семидесятые года прошлого века, за прошедшие пятьдесят лет он полностью зарос травой, ивняком и ольхой. Кто-то уже давно построил в центре, на зеленой лужайке, беседку, с берега ее совсем не видно из-за высоких кустов. Идеальное место для шашлыков и отдыха. Вода в карьере отстоялась и была прозрачной, как в горной реке. На трехметровой глубине можно было рассмотреть все камни. Вот эту-то беседку и облюбовали для переговоров все серьезные люди района. Поэтому отдыхающими тут уже давно не пахло.