Теперь они находились на окраинах Энджел-Сити. Здесь тоже продавались участки, и уже без «всяких ограничений», то есть, другими словами, вы могли построить здесь любой дом и отдать его внаймы людям любой национальности и окраски. В результате получилось скопище жалких лачужек, похожих на какой-то безобразный нарост.
Здесь кишело огромное количество детей: по какой-то странной причине детей всегда бывает особенно много там, где им наиболее трудно вырасти.
Мистер Росс так энергично гнал вперед машину, обгоняя всех, что они теперь снова выполняли свое расписание. Они объехали центральную торговую часть города, чтобы избежать скопления экипажей, и покатили по бульвару Бич-Сити. Так гласила надпись у начала бульвара. Это была широкая асфальтовая дорога, по которой мчались тысячи автомобилей, а по сторонам красовались плакаты с надписями, придуманными для того, чтобы пленить воображение автомобилистов, заставить их затормозить свои машины и купить что-нибудь в этих на скорую руку построенных домиках и палатках, раскрашенных в красные, синие и зеленые цвета и торгующих всевозможными напитками и яствами. Каждая из таких палаток могла привести в восхищение тринадцатилетнего мальчика. Как бесконечно разнообразен и как пленителен в своем разнообразии мир!
– Для чего вот это, папочка? А вот это?
Они мчались по широкой аллее вдоль берега океана. Половина седьмого: минута в минуту по расписанию. Автомобиль остановился у большого отеля. Банни открыл дверцу, и в ту же секунду со ступенек подъезда бегом спустился швейцар, который знал мистера Росса и помнил доллары, звеневшие в его карманах. Он схватил саквояжи, пальто и понес их наверх в сопровождении мальчика, который был преисполнен чувства собственного достоинства и сознания своей ответственности, так как шел один, без отца (мистер Росс остался внизу, чтобы отвести автомобиль в гараж). Бен Скут, «нефтяной комиссионер» сидел в низком кожаном кресле с сигарой во рту и не спускал глаз с двери. Увидев входившего Банни, он поднялся ему навстречу, выпрямил свою длинную тощую фигуру и сморщил длинное безобразное лицо в приветливую гримасу. Мальчик, держась прямо, помня, что он Дж. Арнольд Росс-младший и что в данную минуту является представителем своего отца в крайне важном для него деле, пожал протянутую ему руку и сказал:
– Добрый вечер, мистер Скут. Бумаги готовы?
Глава вторая. Договор
I
Номер дома, куда направился затем Росс, был 5746; он находился на бульваре Лос-Роблес, и если бы вам пришлось познакомиться с этой удивительной страной, которую ожидало великое будущее, то вы узнали бы, что дом этот стоял посреди капустного поля. «Лос-Роблес» означает «Дубы», и на расстоянии двух или трех миль от дома, в том месте, где начинался бульвар, в самом центре Бич-Сити действительно росли четыре дуба. Но здесь, где помещался дом, ничего не было, кроме голого склона холма, очень крутого и в то же время не настолько крутого, чтобы его нельзя было хорошо вскопать, провести борозды и засеять капустой и свекловицей. Те, кто умел проникать мыслью в будущее, решили, что настанет такой день, когда широкие аллеи протянутся по склонам холма, но пока тут тянулась только одна грязная дорога, и на каждом ее завороте торчали белые столбы, указывавшие направление – на север и на восток.
Два года тому назад землемеры из Санта-Инес явились сюда со своими красными и желтыми флажками. В газетах был помещен целый ряд объявлений, устроен был даровой проезд из центра Бич-Сити и даровой завтрак, состоявший из сандвичей, ломтика яблочного торта и чашки кофе. Капуста была собрана с полей, поля разделены на участки, и все они запестрели маленькими плакатами, на которых стояло: «Продан». Но вскоре все эти плакаты заменились другими, так как один из компании, скупивший землю и собравшийся устроить здесь ряд пешеходных тропинок, провести воду и газ, – удрал со всеми деньгами; все предприятие обанкротилось, и на месте прежних надписей запестрели другие: «Продается», «Обращаться к владельцу», «Выгодная сделка. Обратиться к Смиту и Хедмуттону!». Когда же на все эти новые объявления не последовало никакого ответа, то собственники участков погрустили, потом утешились мыслью, что когда их Вилли и Джимми станут взрослыми, они сумеют извлечь выгоду из всех этих владений, а пока они решили сдать эту площадь японским садоводам, которые брались развести здесь доходные сады и огороды за одну только треть урожая.