– Да, я это знаю, – сказал Банни. – Взрослые всегда думают, что мы ничего не понимаем.
– Вот из-за Руфи мне и тяжело уходить из дому, – продолжал Пол. – Она советовала мне уйти… только как они будут там справляться без меня? Они не могут делать тяжелую работу, которую я делал. Ты не подумай, что я от тяжелой работы ухожу. Я только и могу заработать, что-нибудь такой работой, и ищу ее. Но дома и заработать нельзя ничего. Отец сажает всех нас иногда в телегу и отвозит в Парадиз – туда, где миссия нашей Церкви Духа Святого, и там все они целое воскресенье катаются по полу и выкрикивают какие-то непонятные слова, и Дух приказывает им вносить деньги на обращение язычников. Такие миссии есть и в Англии, и во Франции, и в Германии, во всех безбожных странах. Отец обещает вносить всегда больше, чем зарабатывает, но обещанную сумму нужно внести, и отец берет все деньги, какие у нас есть, и выплачивает миссиям. Он говорит, что все наши деньги принадлежат уже не ему, но Духу Святому… понимаешь?.. Ну вот я и убежал из дому…
Оба замолчали, потом Пол спросил:
– А отчего здесь так много народу?
– Собираются подписывать нефтяной договор. Ты слышал о нефти?
– Да. Мы слышали о фонтане. У нас на ранчо тоже, кажется, есть фонтан, – по крайней мере, так говорил мой дядя – Эби; он нашел верные признаки ее. Но дядя Эби умер, а я нигде не видел нефти, да я и не верю, чтобы нашу семью могла ждать какая-нибудь удача. А вот тетка моя все говорит, что будет богата.
При этих словах перед глазами Банни пронесся образ миссис Гроарти в ее блестящем атласном желтом платье, из которого смешно выступали ее жирные руки и грудь, – и он спросил:
– Неужели твоя тетя тоже катается по полу?
– Ну нет, что ты! Она вышла замуж за католика, и отец называет ее вавилонской блудницей и никому из нас не позволяет с ней разговаривать. Но она добрая и всегда даст мне поесть, – я знаю это. Если я не найду работы, то приду сюда.
– Почему ты думаешь, что не найдешь работы?
– Потому что все только читают мне нотации и убеждают вернуться домой.
– Но для чего ты им обо всем этом говоришь?
– Нельзя не сказать. Они спрашивают, где я живу, почему не дома, а я не намерен никому лгать.
– Так ты можешь умереть с голоду.
– Для этого надо, чтобы я прежде сделался ни на что не годным калекой… Знаешь, у меня был спор с отцом. Он сказал: «Если ты сойдешь с пути Святого Духа, то тобой овладеет дьявол и ты начнешь лгать, мошенничать, красть и распутничать». А я ему говорю: «Хорошо, я докажу вам, что можно остаться честным и не веря в дьявола». Я решил это и докажу ему. Тетке я заплачу за то, что у нее взял; я только взял у нее взаймы.
– Вот, возьми это, – сказал Банни, протягивая руку.
– Что это?
– Немного денег.
– О нет, сэр, я не беру незаработанных денег.
– Но послушай, Пол, у папочки много денег, и он мне всегда дает, сколько бы я ни спросил… Сейчас он здесь, чтобы подписать новый договор с твоей теткой, и эти деньги ему совершенно не нужны.
– Нет, сэр, я не для того убежал из дома, чтобы стать попрошайкой. Вы, может быть, думаете, что если я взял кусок пирога из буфета моей тетки…
– Нет, я этого совершенно не думаю. И если ты хочешь, то можешь считать это займом.
– Спрячь сейчас же эти деньги, – сказал Пол, и в голосе его послышались резкие ноты. – Я не собираюсь влезать в долги, а ты и без того сделал для меня достаточно. Забудем же об этом.
– Хорошо… только… Пол…
– Сейчас же спрячь. Вот так.
– Ну хорошо, только… обещай, что ты придешь завтра в гостиницу и позавтракаешь со мной.
– Нет, я не могу прийти в гостиницу, я не так одет…
– Ну, это совершенные пустяки.
– Совсем не пустяки. Твой отец богатый человек, он не захочет, чтобы к нему в гостиницу приходил какой-то мальчик с ранчо.
– Папочка не обратит внимания на то, как ты одет… уверяю тебя. Он постоянно говорит, что у меня слишком мало знакомых мальчиков, что я всегда один и слишком много читаю.
– Может быть. Но такого мальчика, как я, он не захочет…
– Он говорит, что я должен работать, честное слово… ты не знаешь папочки. Он будет рад, если ты придешь; будет рад, если мы будем друзьями.