Но в других отношениях посещения эти были тяжелы для Банни, так как хотя и полагалось скрывать от него некоторые обстоятельства, он все же не мог о них не догадываться. Мамочка расспрашивала его о делах отца, а Банни отлично знал, что отец не любит, чтобы о них болтали. Затем мамочка жаловалась на недостаток денег: отец давал ей двести долларов в месяц, а разве молодая и очаровательная соломенная вдовушка могла прожить на такую сумму! Ее счет из гаража никогда не был оплачен, и Банни знал, что она станет жаловаться, надеясь, что он передаст это отцу, а отец избегал слушать подобные вещи. В следующий раз она станет плакать, говоря, что Джим тиран и скряга.
Сейчас положение было особенно затруднительно для Банни. Мамочка прочитала в газетах о новом фонтане и потому хорошо знала, сколько заработал отец. У нее возник план, который она сообщила Банни: он должен постараться склонить отца увеличить ее содержание, но, разумеется, так, чтобы отец не подозревал, кто истинный вдохновитель этого плана. И это как раз в тот момент, когда Банни отказался от роскоши мелкой лжи!
Существовала и еще какая-то тайна – касавшаяся мамочкиных друзей. Когда Банни гостил у мамочки, ее навещали какие-то друзья-джентльмены, которые могли быть ему приятны и неприятны. Когда он возвращался домой, тетя Эмма предлагала ему вопросы, обнаруживающие ее желание выведать что-то об этих друзьях-джентльменах, но так, чтобы Банни об этом не догадался, – но Банни понимал, что́ именно хочется ей знать. Он заметил также, что отец никогда не касался этой темы, никогда не задавал вопросов, касавшихся мамочки, и что тетя Эмма производила свой допрос в его отсутствие.
Все это оказывало странное действие на Банни. Подобно тому как у отца имелся в банке сейф, куда никто не мог заглядывать, кроме него, так и в уме Банни был свой тайный уголок. По внешнему виду Банни был живым и откровенным мальчуганом, пожалуй, слишком развитым для своих лет; он жил двойной жизнью, подхватывая то здесь, то там мысли и, как белка орехи, унося их и пряча в свой тайный уголок, чтобы вернуться к ним позднее, разгрызть их и разжевать. Одни орешки оказывались хорошими, другие – плохими; Банни учился составлять о них суждения и отбрасывать негодные.
Было ясно одно: мужчины и женщины делают что-то такое, что они сговорились держать в секрете. Это темный угол жизни – таинственный и довольно противный. Вначале Банни проявлял по отношению к отцу полную лояльность, не пытаясь узнать то, чего, по мнению отца, Банни не должен был знать. Но бесконечно это не могло продолжаться: ум автоматически стремится понять, и на мысль о подобных вещах наводили и птицы, и цыплята, и собаки на улицах; об этом знал каждый уличный мальчишка, ревностно готовый все объяснить; да и сами глупые взрослые говорили непрерывно о таких вещах, о которых нельзя не догадаться: тетя Эмма постоянно говорила, что каждая женщина гонялась за отцом, «желая его завлечь» и «делая ему бараньи глаза» (у тети Эммы имелся огромный запас подобных выражений), и отец всякий раз обнаруживал странное замешательство, оказывая хоть чуточку внимания какой-нибудь леди, словно боялся, чтобы Банни не стал разделять опасения тети Эммы.
В действительности же тетка раздражала Банни, и он быстро научился избегать ее вопросов и не выдавать того, что сказал папочка прелестной леди в отеле на Лобос-Ривере и обедала ли с ним вообще какая-нибудь леди. Но, приобретя эти светские качества, Банни постоянно пребывал в состоянии скрытого возмущения: почему это люди не могут говорить обо всем открыто и зачем им нужно притворяться и шептаться, причиняя вам неудобства?
II
Через неделю после устройства участка «Росс – Бенксайд № 1» у Росса уже была новая вышка, на которую подготовлялся арендный договор, а еще через неделю она была уже оборудована и буры начали прокладывать путь в земные недра. Строились еще две вышки, и ожидались станки и инструменты. На этом участке должны были находиться четыре буровые скважины, расположенные по четырем углам ромба, каждая сторона которого равнялась тремстам футам. Чтобы перевезти жилище Бенксайда на другой участок, понадобились перевозчики. Но мистера Бенксайда это мало тревожило, так как он успел переселиться в загородную виллу на берегу океана, вблизи отца, купил новую обстановку, новый большой спортивный автомобиль для утренних поездок в загородный клуб, где играли в гольф. Семья Бенксайда успела привыкнуть к наличию дворецкого, а миссис Бенксайд записалась в члены самого фешенебельного дамского клуба. Действенность – лозунг на Западе, и, если вы решили изменить свое социальное положение, нужно идти напролом.