Мистер Хардекр, раздираемый страхом и алчностью, наконец решился рискнуть, лишь оговорившись, что, если мистер Росс его подведет, он легко может оказаться банкротом. Он уселся за свою ветхую пишущую машинку и напечатал два экземпляра соглашения с длинным перечнем участков, которые должны были Россу обойтись немногим более шестидесяти тысяч долларов. Оба дважды перечитали соглашение и поставили под ним свою подпись: сначала Росс, а потом, слегка дрожащей рукой, мистер Хардекр. Росс сказал: «Прекрасно», – отсчитал и выложил на конторку десять стодолларовых билетов и предложил мистеру Хардекру немедленно приступить к работе. Хорошо, если бы он приготовил предварительные соглашения для подписи противной стороне. Росс думает, что у него в автомобиле найдутся нужные бланки. Он в этом не уверен, но на всякий случай пойдет посмотреть. Отец вышел, а мистер Хардекр, как бы между прочим, дружески спросил Банни:
– А какое дело у вашего отца, маленький джентльмен?
И Банни, внутренне смеясь, ответил:
– О, папочка занимается всевозможными делами. Он покупает землю и массу других вещей.
– Какие же это вещи?
Банни продолжал в том же тоне:
– У него есть универсальный магазин, а иногда он покупает машины и дает деньги под обеспечение.
В эту минуту вернулся отец. По счастливой случайности в автомобиле нашлась целая пачка необходимых бланков, что заставило Банни усмехнуться снова: еще ни разу до сих пор не случалось, чтобы у папочки в нужный момент не оказалось какого-нибудь документа, инструмента, антисептического средства или хирургического бинта, запрятанных где-нибудь в недрах автомобиля.
VIII
Они отправились обратно к стоянке. Солнце уже склонялось к закату, перепела перекликались на всех холмах. Они обогнали провожавшего скот верхового, который остановился, поговорил с ними о землетрясении и поехал дальше, поскрипывая седлом и ремнями стремян, и отец сказал:
– Может быть, нам сегодня же удастся купить ранчо этого парня, и ты сможешь ездить верхом на его лошади.
Дальше им повстречался другой парень – на этот раз пеший, высокий и тонкий, и такой сутулый, словно он держался за ручки плуга. Он был в одежде местных фермеров и соломенной шляпе. Парень прошел мимо крупными шагами, жестко глянул на обоих и едва кивнул головой в ответ на приветствие Росса: «Добрый вечер». Отец заметил: «Забавный малый», – а на Банни произвело сильное впечатление это серьезное лицо с большим, выдающимся носом и широким ртом с опущенными уголками губ.
Добравшись до своего лагеря, они развели огонь и устроили великолепный ужин, состоящий из целой сковороды дичи и копченого мяса, из горячего какао, поджаренных гренков, приготовленных из хлеба, принесенного Мели и Сэди, и из персикового компота, купленного Банни. После ужина Банни увидел Руфь возле козьего загона и пошел в том направлении, чтобы с ней встретиться. Она боязливо оглянулась, – нет ли кого поблизости, – и прошептала: «Пол был здесь». Банни с удивлением смотрел на нее. Пол? И внезапная догадка сверкнула в его мозгу: тот, кого они встретили по дороге, и был Пол! Он описал Руфи его наружность, и она подтвердила: да, это был Пол. Он пришел на несколько часов, чтобы повидаться с ней, как обещал, и принести ей скопленные из жалованья пятнадцать долларов.
– Я сказала, что нам теперь деньги не нужны, но он их все-таки оставил.
– О, почему он не остался и не поговорил с папочкой и со мной! – воскликнул Банни. – Он едва кивнул нам.
Руфь была очевидно смущена, ее трудно было заставить сказать еще что-нибудь о Поле. Банни настаивал – ведь ему так хотелось узнать Пола, а он как будто его не любит. Позже Руфь все-таки решилась передать Банни то, о чем говорил Пол.
– Его взбесило, что папа продал ранчо. Он говорит, что мы не должны были этого делать.
– А что же вам оставалось делать?
– Он говорит, что мы должны были продать овец для уплаты банку и, по примеру некоторых местных жителей, заняться разведением клубники. Нам таким образом удалось бы встать на ноги, оставаясь независимыми.
– Пол так горд! – воскликнул Банни. – Он так боится благодеяний.
– Не совсем так! – возразила Руфь.
– Но тогда что же?
– Ну, не слишком-то вежливо об этом говорить! – Руфь снова смутилась.