Выбрать главу

— Для полного понимания, сэр, мне недостает списка этих гипотетических людей.

— Ты демонстрируешь абсолютное понимание, Стиви. Но список все равно получишь.

Полученный список содержал шесть имен. И это означало, что каждый из шести уже получил или в ближайшее время получит от президента США предложение занять один из высших постов в государстве. Имена не стали новостью для Стива — это тоже был своего рода сценарий. Предсказуемый вполне. И предсказанный. Хотя никто не просил о подобной услуге. Это было уже нечто машинальное, почти бессознательное. Как уверенность ревматика в том, что грядущие дни прольются обильными дождями. Можно было бы в очередной раз порадоваться точности собственного прогноза. Но Стив был собой недоволен. Объективное знание о том, кто войдет в приходящую властную команду Белого дома, не стало предметом для анализа субъективных факторов, которые необходимо было учесть при составлении других сценариев. Тех, которых ждала от него эта самая команда. Дон Сазерленд был прав. Впрочем, Дон был прав и в другом — в предположении, что сценарии, которые завтра будет изучать группа гипотетических людей, были практически готовы. Осталось внести некоторые поправки с учетом субъективных факторов.

Итак. Очевидно, Стив все же похоронил в себе беллетриста, потому что тусклая ученая крыса должна была бы тяготеть к заглавиям сложным, веским и труднопроизносимым. Стив предпочитал обратное — короткое, емкое, порой даже хлесткое настолько, что сотрудники Дона, занятые подготовкой документов для очередных посиделок очередных «гипотетических» людей, от греха подальше вообще убирали заголовки. Тексты становились еще более обезличенными. Но это нисколько не умаляло их достоинств. Скорее — наоборот. Сценарии Стива всегда были определенным образом обезличены и носили сугубо неофициальный характер. Хотя неизменно сопровождались грифом секретности. Позже — когда высокое собрание (вернее, впрочем, будет сказать — высочайшие посиделки), которым они были адресованы, благосклонно принимало идеи сценариста (а оно принимало их почти всегда), бумага аккуратно трансформировалась в официальные меморандумы офиса Дона, также секретные по большей части, но адресованные уже совершенно конкретным людям, собранным воедино в рамках совершенно конкретного образования. Комитета принципалов. Или Объединенного комитета начальников штабов. Или — сенатского комитета. Или — одному-единственному человеку. Президенту Соединенных Штатов Америки.

Тогда, как правило, появлялись заголовки сложные, веские и труднопроизносимые.

Позже — если дело прибирали к рукам военные, возникли названия абстрактные, доведенные до некоего конспирологического абсурда, порой, впрочем, не лишенные художественного осмысления. Рождались всевозможные «свинцовые бури» и «проливные ливни». Потом — когда сценарии воплощались в жизнь, грифы секретности опадали, как осенние листья, заголовки, похожие на названия приключенческих романов, попадали туда, где им было самое место, — на первые полосы газет. Дальнейшая их судьба зависела от того, насколько значительным — в историческом осмыслении — был сценарий. Серьезные — оседали на страницах аналитических исследований, чтобы потом — уже навечно — перекочевать в учебники истории. Рангом пониже — в лучшем случае — имели шанс зацепиться в каком-нибудь сугубо ведомственном фолианте. Все это, впрочем, происходило много позже. Пока же Стивен играл на своем поле, он был здесь единственным игроком, тренером, судьей, и — в сущности — основоположником игры. Посему — устанавливал правила. Его заголовки были короткими, емкими и в высшей степени информативными.

В сущности, порой достаточно было только взглянуть на заголовок, чтобы понять, о чем, собственно, пойдет речь в сценарии. Из заголовка того файла, который он открыл первым, следовало, что основной проблемой и главным направлением политики Соединенных Штатов Америки в обозримом будущем станет нефть. Файл так и назывался. НЕФТЬ. Большими буквами, которые только подчеркивали значимость направления. Его стратегическую значимость. Если не сказать — судьбоносную. Стив представил лица газетчиков…

Почему-то в этот миг он подумал именно о газетчиках, но это была своего рода сублимация мысли, потому что в действительности следовало бы говорить о лицах американцев. Всей нации — и огромного, подавляющего ее большинства, размером в какие-нибудь абсолютные 99,9999 %. Впрочем, на проблему можно было посмотреть и шире. В планетарном масштабе. И заявить с уверенностью, что абсолютное большинство людей, населяющих Землю в 1992 году, глубоко изумилось бы, произнеси кто вдруг это самое слово, обозначая ключевую проблему человечества в обозримом будущем. В течение каких-нибудь десяти-пятнадцати лет. И — тем не менее — это было так. И Стивен писал.

«…на протяжении последних 30 лет мы наблюдаем социально-экономическое явление — хаотизация мирового рынка энергоресурсов. С начала 70-х годов XX века цена нефти в течение коротких периодов времени — года-двух — стала резко колебаться, повышаясь порой в несколько раз: от 5-10 долл. за баррель до 35 долл. за баррель, и в такой же пропорции понижаясь. Ранее такого феномена мировая энергетика и экономика не знали — цены энергоресурсов, за редкими исключениями, связанными с войнами, изменялись с небольшими колебаниями преимущественно эволюционно.

Первый «нефтяной кризис» в мире разразился в 1973 году, после того как цены на нефтепродукты менее чем за год выросли приблизительно в 7 раз — с 1,75 долл. за баррель до 13 долларов. Считалось, что кризис стал своеобразной платой за всеобщую энергетическую расточительность. Цена энергоресурсов тогда практически во внимание не принималась. Эта дата — 1973 год — стала впоследствии точкой отсчета периода бурного внедрения энергосберегающих технологий во все сферы общественной жизни, что, в сущности, является точкой отсчета для эпохи постиндустриальной цивилизации.

Следующий энергетический кризис пришелся на 1979 год, когда цена нефти скачкообразно возросла еще приблизительно в три раза, достигнув уровня в 39 долл. за баррель. Этот до сих пор не побитый рекорд мировых цен был установлен во время исламской революции в Иране и разразившихся вслед за этим событием кризисов в отношениях США и Ирана, Ирака и Ирана. Не последнюю роль в этом сыграла и имевшая место в то время политическая конфронтация между экспортирующим нефть СССР и импортирующим ее Западом.

С этой «запредельной» планки началось медленное, но стабильное снижение мировых цен. Происходило это хорошо видимыми на рисунке волнами. Первая ярко выраженная «ценовая волна», начавшаяся с подъема в 1979 году и закончившаяся спадом в 1986 году, продолжалась 7 лет. Сегодня мы находимся, можно сказать, в эпицентре следующей семилетней волны, которую следует ограничить временными рамками 1987–1994 годов, с абсолютным минимумом в 8 долл. за баррель и максимумом в 33 долл. за баррель в 1991 году. Если первый раз цена нефти на уровне свыше 30 долл. за баррель держалась около 5 лет, то во второй раз она простояла на этой отметке лишь несколько месяцев. Возможно, не последнюю роль в такой краткосрочности этого этапа энергетического кризиса сыграл крах Советского Союза, промышленные потребности которого в нефтяном сырье после 1991 года сократились более чем в два раза, а добыча упала менее чем на 40 процентов. Таким образом, дальнейшую, очевидно также короткую (вероятно — четырехлетнюю) волну цен следует ожидать в 1995–1998 годах. Фаза ее подъема, очевидно, придется на 1994–1996 годы.

Очередной, пятый рывок цен ожидается с конца 1998-го до середины 2000-го, с отметки в 10 долл. за баррель до 33 долл. за баррель…» В принципе, он мог бы расширить прогноз, заведя его за рамки уходящего века. Но тенденции были ясны. И любому, кто даже бегло пробежался бы по колонкам цифр, аккуратно выведенным в преамбуле, слово НЕФТЬ, набранное крупным жирным шрифтом, уже не казалось бы причудливой метафорой. Впрочем, для принципалов, пусть и гипотетических, пока это не было новостью. От него ждали другого. Рекомендаций. Пришло время файлов, упакованных в папке НЕФТЬ. Их было три, обозначенных так же коротко и емко. И такими же крупными буквами.

АЛЬТЕРНАТИВЫ