– Надо, – серьёзно сказал Ярослав. – Только будьте осторожны. Если станет известно, что мы с вами успели поговорить…
Верховский коротко кивнул. Казалось, он смотрит сейчас в странное зеркало, честное и безжалостное. Сам он не вёл ли себя так же самоуверенно, пуская на самотёк отдельские неурядицы? Сам не оказался на краю пропасти, чудом успев отступить в последний миг? Или, леший знает, не успев – отступить ещё надо суметь… Телефон требовательно задребезжал пронзительным звонком. Пора возвращаться. На край пропасти. К Витьке.
– Выполняй, – мягко велел Верховский, придерживая палец над пульсирующей зелёной кнопкой. – Я дам знать, когда буду готов к разговору.
Он проследил, чтобы стажёр исчез из кабинета, и только потом взял трубку. Звонил Ерёменко собственной персоной; голос его звучал совершенно обескураженно. Похоже, оперативники выдернули его с ночного отдыха, тоже ощутив нужду в ком-то если не знающем, то хотя бы облечённом властью.
– Саня, ты сюда можешь выбраться? – почти умоляюще попросил динамик. – Мы ни лешего не понимаем…
– Вы давайте фиксируйте картину, – сухо посоветовал Верховский. Вспомнилось некстати: ведь Ерёменко когда-то зарубил ему карьеру… Это уже много лет не имело значения. – Я сейчас буду.
Здание склада, исполосованное над входом чёрными следами пламени, словно царапинами от гигантских когтей, поспешно обводили красно-белой лентой. Ерёменко нервно смолил сигарету поодаль от входа. Он был одет не по форме, в видавшие виды джинсы и обыкновенную чёрную куртку, и занимал мысли, как пить дать, сочинением максимально невинного отчёта для Терехова. Злость улеглась, не успев толком вспыхнуть. Когда человека сдёргивают средь ночи по подобным поводам, он будет думать о чём угодно, кроме сути дела – если, конечно, не заставит себя прекратить искать спасения в мелкой протокольной возне.
– Ну тут и… – бывший начальник незатейливо выругался, охарактеризовав сразу всё, от погоды до происшествия. – Ты сам-то успел посмотреть? Есть мысли, чего стряслось?
– Ни малейшего понятия, – ровным голосом солгал Верховский. Пора начинать скармливать безопасникам только что состряпанную легенду. – Сотрудника к медикам отвозил. Очнётся – может, расскажет что-нибудь.
– Ох уж мне твои сотрудники, – осторожно проворчал Ерёменко. Были времена, когда они оба без зазрения совести костерили контроль на чём свет стоит; с тех пор мнения внутри безопасности вряд ли изменились, да и, по чести сказать, не с чего им меняться. – По твоей указке тут шастал или что?
– Или что.
– И чего, как жареным запахло, вот так просто тебя сюда вызвал?
– Стараюсь выстраивать доверительную атмосферу в коллективе, – Верховский усмехнулся собственной иронии. – Вы накопали что-нибудь серьёзное?
– Ни лешего. Парни говорят, если чего и было, сгорело всё, – Ерёменко расстроенно выдохнул сизое дымное облако. – Если твой боец ничего не расскажет, гиблое будет дело. Как же это Витёк… Всегда в поле лучший был, и вот, пожалуйста…
Доверял убийце. Другого объяснения и не придумаешь. Он вообще слишком хорошо думал о людях.
– Дело-то наше пока, получается, – с намёком сообщил Ерёменко. – А там как пойдёт: или к следствию, или к тебе.
– Я понаблюдаю, с твоего позволения, – ответил Верховский, тоном давая понять, что ни в каких позволениях не нуждается. – Хочу попробовать разобраться.
Ерёменко, воровато оглядевшись, отправил окурок в рыхлый снег. Он хотел было ещё что-то сказать, но тут у него в кармане заверещал телефон. От услышанного его обрюзглое лицо обеспокоенно вытянулось. Неужто кого-то поймали?
– Там около трассы что-то, – главный оперативник указал телефоном в сторону тянувшейся вдали цепи придорожных фонарей. – Пойду посмотрю… Ты, если хочешь…