– Прохор самого главного знает, – благоговейно понизив голос, сообщил домовой. – Кирилл свет Александрович, добрый человек, старому хозяину ученик и хозяйке друг. Частёхонько захаживал в былые годы. А потом дюже занятой стал. Немудрено: он нынче обо всех заботу блюдёт, так хозяйка говорила.
– Важная, должно быть, птица, – задумчиво предположил Яр. Если этот Кирилл Александрович и впрямь заботится обо всех волхвах, значит, и знает если не каждого, то многих. Только как к нему подобраться…
– Оченно важная, – Прохор старательно закивал в подтверждение. – Иным не чета.
«Иным» – значит, Яру. Это нахальство уже даже не задевает: есть заботы поважнее. Опершись спиной об изогнутую ножку стола, Яр устало прикрыл глаза. Надо разузнать побольше про самого главного волхва. Выяснить, кто он и как с ним встретиться. Объясниться как следует, привлечь старого друга наставницы на свою сторону. Доказать правоту. Заручиться искренней поддержкой. Ни в коем случае не шантажировать клятвами.
В конце концов, это вопрос доверия.
LIII. По сходной цене
Солнечные лучи, сквозившие между пластинок полуоткрытых жалюзи, любознательно трогали выложенные в ряд копии документов: протоколы задержания и обыска, предъявленные обвинения, рапорт командира отряда оперативников. Вместе с Верховским на бумаги глазела видеокамера: вчера, пока хозяин кабинета пытался совладать с разрастающейся неразберихой, два флегматичных техника приладили в углу новёхонький приборчик. По соседству с этим чудом прогресса было одновременно и спокойнее, и тревожнее. И без всевидящего стеклянного ока начальнику отдела контроля казалось, что он непрестанно находится на мушке. Верховский скользил взглядом по многократно перечитанному тексту и пытался понять, состоялся ли выстрел.
Следствие дало санкцию на арест Валерия Громова.
Судя по выпискам, дело вяло варилось в котелке управского правосудия с самой осени и в одночасье дозрело вчерашним вечером. Будь Верховский во вполне здравом рассудке, нашёл бы, что возразить явившемуся к нему посланцу из безопасности, но вышло как вышло: он лишь молча забрал бумаги. А теперь, после перехваченных субботним утром четырёх часов сна, на относительно свежую голову понял, что правда, в общем-то, на стороне следствия. Правда, но справедливость ли?
Преступная халатность, повлекшая гибель человека. Громов удостоверил передачу артефакта, убившего Маргариту Авилову. Копия экспертного заключения – вот она, приложена к обвинениям; подпись и печать на месте. Был ли обманут только контролёр, или проводивший сделку торговец тоже не знал, что продаёт опасную контрабанду? Верховский отчётливо помнил смертоносную безделушку; пробудись в нём талант художника, уверенно изобразил бы каждый изгиб серебряной проволоки, каждую грань крупных прозрачных изумрудов. Помнил и единодушное согласие всех прибывших на место экспертов: причина смерти – именно эта злосчастная побрякушка. Громов действительно виноват. Верховский сам должен был его наказать, но это почему-то напрочь вылетело из головы…
Неужто стало понемногу сбываться старое проклятие? Он медленно, но верно выживает из ума?
Верховский раздражённо щёлкнул пальцами, окружая себя чарами тишины, и потянулся к телефону. Пока трубка растерянно нашаривала сеть, хозяин кабинета вытряхнул из подставки карандаши и ручки и при помощи телекинеза нахлобучил чёрный пластиковый стакан на миниатюрное тельце камеры. Пока олухи на пульте охраны обратят внимание, пока соберутся отрядить кого-то на проверку… Леший, тут убьют – и никто не заметит. Как цивилы вообще умудряются чувствовать себя в безопасности?
– Слушаю, – сухо сказал динамик.
– Загляни ко мне в кабинет на пару минут. Сейчас.
Ярослав явился незамедлительно. Сощурился на чары тишины, одобрительно кивнул и без приглашения уселся напротив начальника. Быстро он оправился… Или, скорее, не оправился, а точно так же, как сам Верховский, загнал чувства куда подальше. Сейчас время действовать, а печалиться можно будет потом.
– Вы в сентябре ездили с Валерием Васильевичем на сделку по продаже артефакта, – без предисловий сказал Верховский. – Помнишь такое?
– Конечно.
– Что делал Валерий Васильевич? Как инспектировал артефакт?
Зарецкий небрежно пожал плечами. Если он и удивился неожиданным расспросам, то виду не подавал.
– Как положено. Осмотрел, чары прощупал. Там дело-то ясное было.