– Можно у вас одолжить один экземпляр?
Тревога на усталом лице надзорщика сменилась недоумением.
– Э-э-э… В каком смысле – одолжить?
– Ну, взять на время, – волнуясь, расшифровал Мишка. Он предполагал, что встретит сопротивление, но задумку свою просто так бросать не хотел. – Вы не волнуйтесь, мне не опасный нужен. Кот-баюн по кличке Сатана, с октября тут сидит у вас. Я его не обижу, завтра верну в целости и сохранности. Хотите, удостоверение в залог оставлю?
– Не, не надо, – надзорщик ошалело помотал головой. – А… извините… вам зачем?
– Следственный эксперимент провести, – не моргнув глазом, соврал Мишка. – Дело распутываем сложное.
– О как, – парень озадаченно поскрёб подбородок и потянулся к внутреннему телефону. – Подождите, я спрошу… Баюн, да?
– Да. По кличке Сатана.
Надзорщик забрал трубку из гнезда и отошёл подальше, сколько позволил провод. Дожидаясь ответа, он одной рукой нервно листал пухлый журнал регистрации – должно быть, искал там упомянутого баюна. Переговоры вышли короткими и маловразумительными. Из отрывистых реплик дежурного Мишка понял только, что на том конце провода, в принципе, не против затеи, но сперва хотят поговорить с просителем лично.
– Ну… – положив трубку, надзорщик пожал плечами и потянулся к коробке с временными пропусками. – Вы сходите к Ларисе Ильиничне в третий сектор. Она, может, того – выдаст.
А может, и не выдаст. Времени уламывать властительницу вивария почти не оставалось. Едва ли не бегом промчавшись по коридорам, Мишка влетел в отведённый смотрителям закуток и выдохнул скомканное «здрасьте» в лицо невысокой полной женщине в синем рабочем халате. Лариса Ильинична степенно пригладила волосы, зачёсанные в высокий пучок, поправила очки и царственно вопросила:
– Это вам, молодой человек, потребовался наш Танюша?
– Кто-кто?
– Кот-баюн, – Лариса Ильинична обиженно поджала губы. – Экземпляр за номером восемнадцать-двадцать-ноль-три. Условная кличка – Сатана. Это вы про него спрашивали?
Мишка озадаченно крякнул.
– Ну да, я. Дадите на денёк? Завтра верну.
– Вам зачем?
Она, в отличие от дежурного, спрашивала не из любопытства – правда волновалась за подопечного. Старов торопливо изложил легенду про следственный эксперимент. Лариса Ильинична слушала недоверчиво, но, кажется, не имела оснований отказать. Когда Мишка иссяк, она только укоризненно покачала головой и потянулась за бланком.
– Под вашу ответственность, – угрожающе произнесла она, кропотливо переписывая номер служебного удостоверения. – Смотрите мне! Если вдруг с Танюшей что-то случится…
– Всё будет хорошо, – поспешно заверил Мишка. Повинуясь властному жесту смотрительницы, он снял со стеллажа тяжёлую клетку, с виду похожую на обыкновенную кошачью переноску, но на деле скрывавшую под пластиком зачарованные металлические листы. – Разве ж я его обижу? Я его сам с дерева снимал.
Строгий взгляд Ларисы Ильиничны немного потеплел. Достав из опломбированного шкафчика серебряную пластинку с номером вольера, она взмахом ладони активировала опутывающие помещение сигнальные контуры и первой вышла в коридор. Мишка торопливо потрусил следом.
– А почему Танюша? – полюбопытствовал Старов, шагая следом за смотрительницей. – Он же того – мужчина вроде… Или как?
– Ну кто-то додумался его Сатаной записать, – спутница фыркнула не то смешливо, не то сердито. – А какой же он Сатана? Милейшая нежить, интеллигентнейшая… Кровь не пьёт, мышей лабораторных не трогает, разве что настроение портит, если гладить слишком активно. Девочки его сначала Сатанюшей звали, а потом подсократили для удобства.
Добравшись до резервного сектора, который местные завсегдатаи именовали в лучшем случае кладовкой, а в худшем – отстойником, Лариса Ильинична прикосновением отперла входную дверь и зашагала мимо вольеров, разделённых перегородками из бронестекла. Большинство секций стояли пустыми; только в одной нежился в бочке с грязно-зелёной жижей довольный нежизнью болотник. И, разумеется, для интеллигентного Сатаны здесь отвели отдельную квартиру. Баюн, теперь вовсе не облезлый и даже, пожалуй, несколько перекормленный, вольготно дрых на перинке, расписанной улыбчивыми кошачьими мордами. Мишка обеспокоенно покачал головой: а ну как нежить совсем обленилась и не пожелает самостоятельно добывать себе пропитание?