– Может, окно откроем? – попросил Мишка заранее извиняющимся тоном. – На улице тепло…
Тепло – это, пожалуй, громко сказано, но в последние дни солнце и впрямь греет вовсю, медленно и упорно сгоняя с чумазого лица земли закостеневшие снеговые наросты. Придерживая взглядом нужное место в строке, Яр щёлкнул пальцами. Оконную ручку вверх и на себя – совсем несложное преобразование; над такими он давно перестал задумываться. В открывшуюся щель тут же хлынул шальной сквозняк, густо пахнущий мокрой землёй, талым снегом и вездесущим автомобильным выхлопом. Городской весной.
– Продует, – немедленно пожаловался Чернов.
Яр отвлёкся-таки от тетради и обвёл взглядом полупустой кабинет. Нагруженную куртками вешалку у двери венчала грандиозных размеров меховая шапка, наверняка самому же Костику и принадлежавшая. В самый раз.
– Пространственная магия – не игрушка, – обиженно заявил Чернов из-под низвергшегося на него мохнатого купола.
– Кто сказал, что я играюсь? Переживаю за твоё здоровье, – Яр пожал плечами и вновь углубился в чтение. С недавних пор вечно проблемный Чернов его забавлял – не более того.
«…почему-то об этом иногда забывают. Странно: ведь всякий понимает, к примеру, что ядерный распад может напитать энергией огромные города, может обратить те же города в пыль, а может безо всякой цели сжигать раскалённое звёздное вещество. То же и с магией. Она способна дать нам колоссальный импульс для скачка в будущее; только это и видят энтузиасты. Я же смотрю на тысячелетний опыт человечества и думаю, что извечный страх перед одарёнными имеет под собою твёрдую основу. Пока не изжита людская вражда, а это значит – не побеждено то, что её порождает, любая созидательная сила непременно становится оружием. До тех пор, как отгремит самая последняя война, нам следует оставаться в тени и хранить свою тайну…»
Так можно ждать очень долго.
Яр перелистнул страницу и с сомнением покосился на отложенный в сторонку учебник экономики. Против обыкновения, настроения учиться не было вовсе. Будоражило неясное предчувствие перемен – не то во времени года, не то в течении незаметно полюбившейся службы, не то в чём-то неизмеримо большем.
– А ты чего обедать не идёшь? Время уже, – обратился к нему Старов. Мишка сегодня был сам не свой, а от переживаний людям всегда неймётся поговорить.
– Жду, – честно сказал Яр. – Хочу узнать, чем кончится.
– Ну да, – пробормотал Мишка и отвёл взгляд.
– Да ладно, самое страшное уже позади, – примирительно сказал Яр. Лгал, конечно, но это и не было сейчас важно. – Через пару недель все успокоятся, а через полгода вообще забудут.
Костик ревниво зыркнул на коллег, но ничего не сказал. Весь февраль его больно стрекало самолюбие: отдел штормило вместе со всей Управой, а он – самый старший, между прочим, из оставшихся офицеров! – оказался в стороне от водоворота событий. Чернова сложно винить: он великовозрастный тепличный мальчик, тоскующий по приключениям и жаждущий славы. Верховскому стоит пустить парня на серьёзное дело, иначе получится второй Котик…
Котик. С ним ничего ещё не решено.
Унимая тревогу, Яр не глядя схватил со стола карандаш и нервно провернул его в пальцах. Проблем-то осталось немало. Грозящийся взорваться гнойник, конечно, прижгли, но на его месте моментально, прямо в день скоропалительной отставки Авилова, начали вздуваться новые волдыри, болезненные и опасные. Безобиднее всего были слухи. Чего только Яр не узнал о себе через третьи руки; шефу доставалось ещё больше. Но это всё ерунда. Главное – растерянно молчало «Московское зеркало».
Сигнальная нить нагрелась, назойливо напоминая о себе. Не в первый раз за минувшие недели – и не в последний. Яр торопливо спрятал в рюкзак клеёнчатую тетрадь и сосредоточился на протянутых сквозь пространство чарах. Залитый светом кабинет сменился камерой для допросов. К здешним угрюмым стенам Яр успел привыкнуть, но на сей раз у следственной комиссии был особый собеседник. Под бесстрастными взглядами управских вояк мелко тряслась в сдавленных рыданиях журналистка Светлана. Ну конечно… Допрашивают всю редакцию, а раз всю, то и её тоже. Несмотря на то, что Яра больше к ней не тянуло, прямо сейчас захотелось подойти поближе, погладить по плечу, успокоить; не как любовницу – просто как мучимого страхом человека.
– Добрый день, – негромко сказал он, обозначая своё присутствие. Света обернулась на его голос и тоненько всхлипнула, часто моргая покрасневшими глазами. – Чем могу быть полезен?