Сэр Элифаз поднял большой и указательный пальцы, расставленные таким образом, будто он держал в них какой-то изящный предмет.
— Например, человеческий глаз… — сказал он с чувством, от которого у него навернулись слезы. — Перекрестное опыление растений… Чудесные превращения высших насекомых… В высшей степени совершенные несущие крылья чешуйчатокрылых… Простое милосердие, которое умеряет холодный ветер для остриженного ягненка… Тайны теплой темноты эмбриологии… Порядок, ритм и послушание, с которыми оплодотворенные клетки яйца делятся, чтобы образовать совершенное тело живого существа — о, да, и человеческое тело тоже! — по Божьему подобию. Сначала одна клетка, потом две — процесс деления исключительно красив и называется, как я помню, кариокинезом; затем вместо двух появляются четыре, и каждая знает свое место, и каждая делится чудесным и определенным образом — восемь, шестнадцать, тридцать два… И каждая из этих тридцати двух клеток являет собой в точности тридцать вторую часть человеческого организма. Эти клетки как бы говорят: «Я сделаюсь волосами, я кровяными тельцами, а я клетками мозга — зеркалом Вселенной». И каждая направляется в назначенное для нее место… Можем ли мы создать что-либо подобное?! — воскликнул сэр Элифаз. — А возьмем, к примеру, воду, — продолжал он. — Я не очень сведущ в физической науке, но есть у воды определенные особенности, наполняющие меня изумлением и восторгом. Все другие жидкости сжимаются при затвердевании. С одним или двумя исключениями — полезными в искусстве. Вода же расширяется. Вода не является проводником тепла, а если бы она сжималась и делалась тяжелее, становясь льдом, она бы опускалась на дно полярных морей и оставалась бы там в замерзшем виде. Все больше ее тонуло бы, пока океан целиком не превратился бы в лед и жизнь не погибла бы. Но нет!.. А вспомним водяные пары, которые отклоняют и задерживают солнечную жару, сжигающую мир днем и сменяющуюся морозом по ночам. Милосердие следует за милосердием. И сам я, — произнес сэр Элифаз тоном глубокого удовлетворения, — на девяносто процентов состою из воды… И все мы тоже… А подумайте, насколько милостивым и смягченным характером обладает снег в зимнее время! Когда вода замерзает в воздухе, она не падает вниз кусками льда. Наверное, так могло бы произойти, и куда бы мы тогда делись? Но вода принадлежит к гексагональной системе, структуре благодатной. Снежинки кристаллизуются в наиболее деликатное и красивое кружево — замечательно выглядящее под микроскопом. Они нежно падают одна на другую. И так изо льда свивается теплая одежда наподобие шерсти, белой шерсти, потому что эта шерсть заполнена воздухом, — та теплая одежда, которая согревает и хранит побеги растений… Вы осуждаете Бога за то, что он насылает паразитов. Но разве они не насылаются для того, чтобы преподать нам глубокий моральный урок? Не ради паразитов, а для каждого из нас дает Бог этот урок. Они живут в полной зависимости, а с нею вместе быстро и наверняка приходит дегенерация. Это — социалисты природы. Они теряют свои конечности. Они теряют окраску, становятся бледными, несимпатичными, гнусными, ленивыми существами, порой даже микроскопическими. Не вынуждают ли они нас заниматься самопомощью и изгнанием их? Хотя даже и в паразитах есть своя польза! Я уже говорил, что, если не хватает паразитических бактерий, человек не может переваривать пищу. А лишайник представляет собой сожительство мха и водоросли — взаимных паразитов. Это явление называется симбиозом — жизнь вместе со взаимной выгодой. Может быть, каждый из тысяч этих Паразитов, которых вы считаете такими зловредными, живет по взаимному согласию с хозяином, — сэр Элифаз взвесил свои слова, — по взаимному соглашению со своим хозяином, который им еще и платит. И наконец, — с отдаленным громовым раскатом в голосе промолвил сэр Элифаз, — подумайте о постоянном прогрессе жизни на Земле, идущей через мириады форм к славному крещендо эволюции, вверх по ее лестнице, к человеку. Что за создание — человек! Образец творения, средоточие Вселенной, высшее порождение времени… И вы еще хотите, чтобы мы усомнились в руководящей руке!