Мысли ее снова и снова возвращались к встрече с Коннелом Делейни. В глубине души эмоции вспыхивали ярким пламенем, стоило вспомнить ощущения от присутствия Коннела. Настороженность – несомненно. Страх – определенно. Но при этом появилось какое-то странное возбуждение, которого она, Бетани, не испытывала уже много лет.
«Глупости все это! – говорила себе Бетани. – Да-да, глупости!»
– Что это было, айшон? – раздался, сонный, голос Бриджет, мгновенно прервавший размышления молодой женщины. Было несправедливо заставлять, свою тетю бодрствовать лишь потому, что она, Бетани, никак не может успокоиться в Гленмиде.
– Ты готова идти в постель, тетушка? Мне кажется, тебе неудобно будет спать в кресле-качалке.
– Я ничуть не устала. Немало ночей я провела в этой самой комнате. – В подтверждение своих слов Бриджет широко зевнула, затем поднялась из кресла. – А вот тебе надо бы отдохнуть. Проснувшись, наш парнишка будет вне себя от радости, когда увидит в загоне всех лошадей разом.
– Точно, – прошептала Бетани. Она присматривала себе местечко на узкой детской кроватке рядом с Россом, заранее сетуя на то, что этой ночью ей вряд ли удастся хорошо отдохнуть. – Не сомневаюсь, что Росс проснется с первыми лучами солнца и потребует отвести его на конюшни.
– Слава Богу, что завтра дочка Дженны О’Тул займет место в спальной комнате для прислуги; В ее молодом возрасте все еще приходят в голову, фантазии бегать ранним утром на конюшню.
Бетани закуталась в шаль и тихо проговорила:
– Тетя, я хочу отнести на кухню кувшин и пустую чашку Росса. Принести тебе что-нибудь?
– Нет, деточка. Все, что мне сейчас нужно, – это удобное мягкое местечко, где я могла бы преклонить голову. – Бриджет легонько хлопнула Бетани по плечу, успокаивая племянницу. – А кухня рядом с гостиной. Ты найдешь дорогу? Или тебе посветить?
– Думаю, в кухне должен быть свет. Миссис О’Тул сказала, что оставит лампу на малом огне на камине.
– Тогда пожелаем друг другу спокойной ночи. – Сладко зевнув, Бриджет открыла дверь в спальню напротив той, что предстояло занять Бетани на время их пребывания в Гленмиде. – Возьмешь что надо – дай знать, когда будешь подниматься обратно. И говори нормальным голосом, а не шепчи, как сейчас. Я точно слышала, как мастер Коннел протопал по ступенькам и отправился в другое крыло несколько часов назад. Но конечно же, я буду прислушиваться – на случай, если мальчик скова проснется.
Бетани еще раз взглянула на Росса, затем собрала посуду и стала осторожно спускаться по главной лестнице. Мастер Коннел… Тетя так просто говорила о Коннеле Делейни… Про Финна она так не говорила. Впрочем, и Финн почти не пытался понравиться Бриджет после того, как соблазнил ее племянницу и женился на ней. Проработав два года в магазине отца Бетани, Финн, пользуясь своим очарованием, соблазнил Бетани именно в тот момент и в том месте (Бетани поняла это позже), когда был точно уверен, что связь их раскроется. Увы, она оказалась дурочкой – восторженной и очень наивной, позволившей Финну вольности, от которых сама в конце концов была поставлена в невыносимое положение. Уступки в самые важные моменты и адские муки от страха быть брошенной дорогого стоили Бетани. Перед их свадьбой Бриджет постоянно упрекала Бетани. Бетани же впоследствии постоянно бранила себя за глупость. В бесконечной череде ночных кошмаров только Росс оставался для нее спасительной соломинкой.
Правая рука Бетани что есть сил вцепилась в холодное дерево перил, левая же крепко сжимала небольшой кувшин и чашку. К счастью, мягкие ковровые дорожки приглушали ее шаги.
Спустившись с лестницы, Бетани в кромешной темноте направилась в сторону кухни. Протянув вперед свободную руку и растопырив пальцы, она пыталась избежать столкновения с притаившимися в темноте предметами. Ах, если бы эта осторожность помогла ей справиться с прочими ловушками, поджидающими их в этом поместье в будущем!
Сделав около двадцати осторожных шагов, Бетани нащупала перед собой дверь. Если верить Бриджет, дверь эта вела в кухню. Стоило Бетани почувствовать, что спасение совсем близко – буквально под рукой, как в животе у нее заурчало от неожиданного приступа голода. Толкнув дверь, она шагнула вперед и зажмурилась от ударившего ей в лицо света, заливавшего комнату. Оказалось, что вместо приглушенного света настольной лампы кухня ярко освещалась двумя огромными светильниками, стоявшими на каминной полке, а также лампой, находившейся на длинном дощатом столе в центре комнаты. По столу были разбросаны бумаги, и здесь же стояли грязные тарелки с остатками еды и чашки.
Осмотревшись, Бетани проговорила:
– Здесь есть кто-нибудь?
Тишина. Неужели кухню оставили в таком виде до утра? В доме ее отца ни одна служанка не позволила бы себе оставить на ночь такое пиршество для грызунов. Тем более – разжечь еще и все светильники.
– Эй, кто-нибудь! – громко прокричала Бетани.
И снова ответом ей была тишина. В комнате было натоплено. Огонь пылал в огромном очаге, использовавшемся, несомненно, для приготовления пищи, Впрочем, скоро его должна была заменить уже установленная в глубине кухни плита, поблескивавшая металлическими боками. Свисавшие с потолка пучки травы наполняли воздух острым запахом меда – первый знакомый запах, который ощутила Бетани в этой холодной, незнакомой и страшной стране.
Хотя царящий вокруг беспорядок не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось в доме у Финна, Коннел, возможно, обладал теми же дурными привычками, что и его двоюродный братец. Ночные набеги Финна на кладовую вызывали частые перебранки между тетей и экономкой отца, и той в конце концов приходилось всякий раз проскальзывать в кухню сразу после того, как в ней побывает Финн, чтобы успеть до утра убраться там. Но какими бы ни были обычаи в этом доме, казалось неправильным оставить здесь грязную посуду и уйти.
«Мне, конечно, не в первый раз приходится разгребать такой беспорядок», – думала Бетани. Более того, она давно уже поняла, что уборка кухни в доме очень неплохо успокаивает. А что, если уборка и в этом доме успокоит ее таким же образом?
Шагнув к мойке посуды, Бетани почувствовала босыми ногами приятную мягкость тряпичного коврика. Стоявший на столе сыр, присыпанный укропом, источал чудесный аромат. Желудок Бетани вновь напомнил о себе. Да-да, она, конечно, вычистит все кухни в Гленмиде, но прежде перекусит. Перед тем как наброситься на хлеб, Бетани отрезала себе кусок сыра и уже собралась отправить его в рот, но тут послышался мужской голос:
– Не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
Полное сарказма замечание заставило Бетани резко обернуться.
В следующее мгновение она увидела появившегося перед ней Коннела Делейни. Брови его были чуть приподняты, а под мышкой он держал перетянутую бечевкой пачку с какими-то бумагами. И снова поразительное сходство Коннела с ее мужем сковало Бетани страхом и заставило сердце биться быстрее.
Коннел был все еще в бриджах для верховой езды, но куртку и шарф успел снять. Под тонким полотном льняной рубашки угадывались могучие плечи и сильные руки – руки, привычные к физическому труду, и это было очень не похоже на Финна, избегавшего тяжелой работы.
И тут Бетани вдруг сообразила, что хозяин дома одет, а ее тело прикрывали лишь тонкая хлопчатобумажная ткань ночной рубашки да шерстяная шаль. Вспомнив об этом, Бетани покраснела. Впившись пальцами ног в тряпичный коврик, она в смущении пробормотала: