– Ты уж поторопись, а то она устанет ждать и пойдет смотреть Фестиваль с кем-нибудь другим, – добавил второй.
– О нет, – выдохнул Дейджа, расширив глаза. – Нет. Она бы ни за что… Ох, проклятье. Извините, мне пора!
Он развернулся и самой неуклюжей трусцой, что была у него в репертуаре, понесся прочь к блоку освежителей. Споткнувшись выверенным движением, он ухитрился оглянуться и проверить, не погнались ли здоровяки следом.
Не погнались. Дейджа их не интересовал. Только дверь. И какой бы ни была причина их интереса, он подозревал, что команде Инджера это не понравится.
Пара охранников отогнала одинокого посетителя от юго-восточной двери, но в остальном с тех пор, как Лэндо и Зерба двадцать минут назад зашли в особняк, никакой активности к югу от крученых фонтанчиков не наблюдалось. Подкрутив окуляры электробинокля, Винтер навела его на ближайший стеклянный купол на крыше – там ничего не происходило – затем перевела взгляд на толпу, смотревшую «Великую бурю» – там происходило слишком много всего – и снова вернулась к двери.
– Ты не видела Бинк? – спросила подошедшая к окну Тавия.
– Извини… Потеряла в толпе, – помотала головой Винтер. – Но полчаса назад, когда Шекоа оставил ее и пошел на встречу с Лэндо и Зербой, с ней все было хорошо.
– Точно? – нахмурилась Тавия. – Ты же помнишь ее сигналы об опасности?
– Да, – заверила ее Винтер, воздержавшись от очевидного замечания, что этот список полузаметных жестов она будет помнить до гробовой доски. – Сигналов не было. Вообще-то, судя по языку тела, они даже вполне неплохо ладят.
– Ну еще бы, – вздохнула Тавия. – Еще один из ее многочисленных талантов – заставлять окружающих плясать под свою дудку.
«И тебя тоже?»
Вместо этого Винтер сказала:
– В вашем деле это полезно.
– Знаю, – кивнула Тавия. – Не хочу показаться обидчивой. Просто… говорят ведь, что люди ко всему привыкают. Но к этому я так и не привыкла. И вряд ли когда-нибудь смогу.
– Может, уже и не придется, – предположила Винтер. – На этом деле вы можете заработать столько, что никто не помешает вам уйти на покой.
– Можем, – устало сказала Тавия, – но не заработаем. Бинк уже сотню раз обещала завязать – едва ли не каждый раз, когда ей мерещилось, что впереди замаячил большой куш. Но почему-то или кредитов оказывается не так уж много, как казалось, или нас кидает скупщик, или почти всю добычу приходится бросить, или появляются еще какие-то неурядицы. Без них не бывает.
– Мне иногда кажется, что вся жизнь – одна большая череда неурядиц, которые тянутся друг за другом, – согласилась Винтер. Она старалась отогнать мысли о тех ужасах, которые Палпатин обрушил на нее, на Лею и на многих-многих других. – Каждая из кожи вон лезет, чтобы расстроить твои планы и разрушить мечты.
Она опустила электробинокль, чтобы дать глазам отдохнуть.
– Чего ты вообще ждала от жизни, Тавия?
– Честно говоря, того же самого, только побольше, – отозвалась Тавия. – Сплошной нищеты, жизни впроголодь. Мы обе еще больше носились бы по вселенной наперекор всему, пытаясь пережить еще один день. Этого я ждала, а вот чего я хотела… – Она внезапно улыбнулась. – Помнишь, я сказала, что Бинк нравится ее работа, потому что хорошо получается? Вот и у меня с электроникой то же самое.
– На этом можно неплохо зарабатывать, – пробормотала Винтер.
– Да я пыталась, – улыбка Тавии погасла. – И снова пыталась, и снова, и снова. Но стоит мне куда-то устроиться, Бинк всегда находит подвох. Либо платят меньше, чем следует, либо начальник хам, либо мне дают позорную черную работу, либо коллеги чавкают во время еды. Всегда что-то находится.
– Иногда жизнь – это еще и череда компромиссов.
– Я и не спорю, – вздохнула Тавия. – Я пытаюсь объяснить Бинк, что с мелкими проблемами как-нибудь справлюсь. Но ты же ее знаешь. Не успеваю я опомниться, как мы уже снова на улице, а она вламывается в чей-то кабинет в поисках очередного большого куша.
Винтер печально кивнула. Она знала немало таких людей – они чувствовали себя живыми только тогда, когда рисковали всем, не считаясь с шансами. Конечно, у них было свое место в жизни. По правде говоря, без них Восстанию наверняка бы уже давно настал конец – с воплями и морем крови. Но в то же время она поневоле испытывала к ним острую жалость. Когда-нибудь война кончится. Быть может, когда-нибудь войны вообще прекратятся. Она отстраненно задумалась, чем же тогда займутся такие люди.
– Что ж, по крайней мере, нам больше не приходится гадать, как протянуть еще день, – с горькой усмешкой продолжала Тавия. – Теперь мы скорее думаем, как протянуть месяц. Это явно лучше. Быть может, после нынешнего дела счет пойдет на десятки лет.
– Будем надеяться, – согласилась Винтер. Она отвернулась обратно к окну и снова поднесла бинокль к глазам. По-прежнему ничего.
Ей тоже оставалось только надеяться, что Лэндо справляется с ситуацией – что бы там ни происходило в особняке.
Бывают такие случаи, подумал Лэндо, когда у противника перевес и в числе, и в оружии, причем все двери перекрыты, а на руках проигрышный расклад. И тогда остается только один выход. Блеф.
– Любопытно, – спокойно протянул он. – А вы уверены?
– Вы утверждаете, что я лгу? – выпалил Виллакор.
– Утверждаю? – возмутился Лэндо, придав голосу чуть резковатый тон. В конце концов, он ведь высокопоставленный участник таинственной преступной группировки. Подобных людей не так-то просто запугать. – Я видел эту карту, господин Виллакор. И что-то не припомню на ней никаких букв.
– На самой карте их нет, – рявкнул Виллакор. – А вы начинаете юлить.
– Так с чего вы взяли, что карта как-то относится к тем буквам?
– Вопросы здесь задает господин Виллакор, – прорычал Шекоа.
– Господин Виллакор пытается получить от меня второй бесплатный образец, – отрезал Лэндо. – Прежде всего, у принца Ксизора нет никаких причин располагать свои файлы с компроматом по такой очевидной системе. Скорее уж я могу представить множество причин этого не делать. Если кто-то без спроса начнет копаться в картотеке, он может искать нужный файл хоть до тех пор, пока в Центре Империи не отключат свет. Все равно не найдет.
Калриссиан придал лицу суровое выражение.
– И второе: представьте себе, я в курсе, что один из жаргонных терминов, которым фаллиины обозначают хаттов, – это «сливки». Это слово начинается с буквы «сент», то есть попадает в диапазон от «оска» до «уска».
Взгляд Виллакора метнулся к Зербе, потом опять к Лэндо. Смотрел он по-прежнему подозрительно, но теперь в глазах читалось еще и замешательство.
– Сливки, – повторил он. – Вы в этом уверены?
– Вполне уверен, – холодно заявил Лэндо. – Я лично видел, как фаллиин прямо в лицо назвал так одного хатта. Владелец заведения потом три дня разгребал обломки. – Он сделал жест в сторону двери. – Поищите в словаре, если желаете. Я подожду.
Виллакор снова посмотрел на Зербу.
– Позже, – решил он. – Морг Нар, говорите?
– Да, – ответил Лэндо. – И большего я вам не скажу. Демонстрацию мы провели. Можете сами проверить данные. Но пока что настала пора решать.
Виллакор еще пару секунд смотрел на него ничего не выражающим взглядом. Похоже, это был его любимый образ – и служил он для того, чтобы выбить собеседника из равновесия, пока сам преступный главарь размышляет.
– Что ж, по крайней мере, одно решение я принял, – признал Виллакор. Он поднял палец, и дула трех бластеров снова уставились в пол. – Я отказался от намерения убить вас, не сходя с места.
– С таким решением сложно поспорить, – согласился Лэндо.
– Но мне еще предстоит подумать, вести ли с вами дела, – продолжил Виллакор. – Прежде чем идти на такой шаг, я хочу подробнее узнать, чем вы занимаетесь и как предполагаете задействовать меня. – Его глаза сузились. – Для начала расскажите мне, какова в этом ваша выгода.