– Как поживает лучший плейбой города? Слышала, Кэссиди Уинтерс обмолвилась, будто давненько у нее такого не было и ты самый лучший.
Я морщусь.
– А кто это?
Харпер закатывает глаза.
– Сексапильная тренерша, о вас еще в газетах писали. Я вчера вечером скидывала тебе фотку. Ты что, заголовок не прочитал?
Качаю головой.
– Не-а. Да и было это сто лет назад.
Две недели кажутся вечностью, если у тебя каждый вечер свидание.
– Уверена, она до сих пор поет тебе дифирамбы.
– Походу мне нужно немедленно избавиться от ее номера.
Излишний треп может стать фатальным для репутации.
– Ну, тебе лучше не спускать глаз с мистера Оффермана, папиного покупателя, – заявляет Харпер, а я замечаю синеволосую дамочку со шпицем.
– Хочешь, чтобы я с ним пофлиртовал? – невозмутимо спрашиваю я, а потом останавливаюсь посреди улицы. Начинаю покачивать бедрами, бросая томный взгляд стриптизера.
– Потанцуй, – я шлепаю себя по заднице, – вместе со мной.
Харпер краснеет и поглядывает на даму с собачкой.
– Господи! Завязывай с этим балаганом.
– А как же мой фирменный танец со стрип-шоу «Чиппендейл»?
Она хватает меня за руку и тянет за собой. Как только мы равняемся с синеволосой дамочкой, та приподымает брови и заявляет:
– Отличный танец.
Видите? Цыпочки от меня тащатся.
– Я просто предупреждаю, этот мужик до тошноты консервативен. Семейные ценности и все такое. Именно поэтому мы здесь.
– Не вопрос. Нужно прикинуться, будто мы счастливая любящая семья. Верно? Значит, я должен делать вот так?
Я отвешиваю сестрице щелбан. Заметьте, вполне заслуженный.
– Ай. Оставь мои волосы в покое.
– Ладно. Я все понял. Ты хочешь, чтобы я прикинулся мальчиком из хора, а ты ангелочком.
Она прижимает руки к груди в молитвенном жесте.
– А я и есть ангел.
Мы входим в ресторан, папа встречает нас в фойе. Извинившись, Харпер идет в дамскую комнату, а папа хлопает меня по спине.
– Спасибо, что пришел. Значит, ты получил сообщение?
– Конечно. Разве я не выгляжу, как успешный сын благородных кровей? – спрашиваю я, проводя рукой по своему дорогому галстуку. За него отдельное спасибо «Барнис».
Отец шутливо стукает меня по подбородку.
– Ты всегда так выглядишь. – Он забрасывает руку мне на плечо. – Боже, я так рад, что ты пришел. И послушай, – говорит он, понизив голос, – ты знаешь, меня не волнует, чем ты занимаешься в «свободное время». Но у мистера Оффермана четыре дочери в возрасте от семнадцати до одиннадцати лет. Поэтому он предпочитает видеть парней…
– Пай-мальчиками? – говорю я с ангельской улыбкой.
Отец щелкает пальцами и кивает головой.
– Они тоже здесь? Его дочери?
Он качает головой.
– Только мы втроем и он. Офферман хотел познакомиться с моими детьми. В общем, чем меньше ты будешь соответствовать своему статусу «лучший плейбой Нью-Йорка», тем счастливее он будет, и соответственно я. Ну что, справишься?
Я вздыхаю и округляю глаза.
– Даже не знаю, пап. Это конкретно ограничит мой словарный запас. Ведь я то и дело говорю о женщинах и сексе. Вот черт, – разочарованно протягиваю я, а потом с деланным видом загибаю пальцы. – Остается политика, религия и контроль за оборотом оружия. Буду говорить только об этом, договорились?
– Не вынуждай тебе всыпать, – шутит он.
– Пап, я все понял. Я не собираюсь разрушать твою мечту. Обещаю. В течение следующего часа я послушный сын и развивающийся нью-йоркский бизнесмен. Я ни словом не обмолвлюсь о женщинах или приложении «Настоящий мужчина», – заверяю я, зная о своих повадках хамелеона.
Я с легкостью могу сыграть роль гуляки или серьезного бизнесмена. Прикинуться выпускником Йеля или парнем с подворотни. Сегодня я буду строить из себя члена Лиги Плюща, а не чувака, который создал и продал одно из самых популярных приложений для знакомств.
– Спасибо за понимание. Я много лет искал подходящего покупателя и, кажется, наконец-то нашел. Если удастся утрясти последние детали, то до конца следующей недели мы подпишем все необходимые бумаги.
Мой отец мега крут в ювелирном деле. Вряд ли кто-нибудь знает его имя, но магазины моего отца известны всем. Он открыл «Катрин» на Пятой авеню тридцать лет назад, а для ювелирного дела это не малый престиж. Небесно-голубые коробочки, разработанные специально для его бутика, стали буквально товарной маркой и признаком отменного вкуса. Жемчуг, бриллианты, рубины, серебро, золото – стоит лишь попросить. «Катрин» назван в честь моей мамы, и это дворец утонченности. Со временем отец смог раскрутить бизнес до целой сети бутиков, расположенных в двенадцати городах мира. «Катрин» обеспечила нам с Харпер учебу в частной школе, оплатила колледж и капитально облегчила жизнь.