— Ещё скажите, что я корова, раздавившая ваши очки!
— Нет, нет, что вы! Вы вовсе не такая… — испуганно зашептал он. — Но вы и правда их раздавили, а Маша меня бросила.
— Надо было оставить вас там, вот что! Раз уж я такая плохая! Я не сомневаюсь, Маша бы поспешила на выручку!
— Почему вы так реагируете? — зашептал он возмущённо.
— Потому что вы выдаёте повод за причину! Надо видеть разницу. А ещё меня в тот вечер тоже бросил парень, с которым мы прожили, между прочим, четыре года! Но мне даже не приходит в голову обвинять в этом вас!
Она смотрела ему прямо в лицо. Симпатичный, хотя ни одной мягкой черты, все «острые»: изогнутые чуть ли не под углом чёрные брови, достаточно крупный и тоже чуть заострённый нос, высокие скулы, чуть впалые щёки, резко очерченный достаточно крупный рот, раздвоенный подбородок. И среди этого всего неожиданно детские голубые глаза.
— Вы правы, — прошептал он, потупившись. Просто я до сих пор очень переживаю. Извините меня… — он поднял глаза и прочитал имя на её бейдже. — …Татьяна Львовна.
— Хорошо, — кивнула она. — Чем могу быть полезна?
— Ааа…Я в архив, — и он протянул пропуск.
В святая святых, архив читального зала, допускались только учёные и преподаватели ВУЗов. В архиве хранились настоящие фолианты, редкие старые книги.
«Отто Карлович Шефер, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и археологии…».
Далее название самого старого и прославленного ВУЗа их города.
Таня с интересом посмотрела на Отто Карловича. Она-то думала, он студент, совсем молодой. Из пропуска следует, что ему двадцать восемь лет. И он кандидат наук, доцент. Фото совершенно точно его. А имя-то какое красивое…
— Ну как, прошёл я фейсконтроль? — прошептал он, усмехнувшись.
— Пойдём, — сказала Таня. Он, конечно же, прекрасно знал, куда идти. Видимо, с Аглаей Филипповной и Ниной Евгеньевной уже на дружеской ноге.
— Какое необычное и красивое имя у вас, — не выдержала Таня.
— Папа увлекался биографией Бисмарка.
— А я уж думала, в честь Отто Юльевича Шмидта, тоже очень достойный тёзка, — Таня улыбнулась, а он расхохотался, нарушая тишину коридора.
— А я всегда думаю, хорошо, что папа не увлекался немецкой классической философией. А то был бы я Иммануил.
— Или фрейдизмом. Или балетом «Лебединое озеро». А то были бы Зигмунд или Зигфрид. А так Отто. Очень красиво.
— Спасибо, — мягко улыбнулся он, и скрылся за дверями архива.
Отто Карлович работал в архиве долго, и вновь появился у стола Тани примерно за час до закрытия зала.
— Спасибо, — слегка поклонился он, отдавая карту с магнитной полосой, — замок от двери архива.
— На здоровье, — улыбнулась Таня, и сама себе удивилась: почему-то её так и тянуло улыбаться ему. Видимо, всему виной такое необычное и красивое имя.
Он стоял у её стола, словно не спешил. Возился с сумкой от ноутбука.
— Решили перейти на линзы? Удобнее так? — Таня проявила вежливость, хотя сомневалась, достаточно ли тактичен вопрос в свете их предыдущей встречи.
— Ааа…нет, что вы! Я сделал коррекцию.
— Так быстро?
— У меня очередь подходила. Сделал через два дня после того, как мы с вами виделись. Сделал бы на три дня раньше, и ничего бы не произошло… Наверно.
Тане стало жаль его. Так страдает! А ей, напротив, всё лучше и легче день ото дня. Но должен же он понимать, что его бросили не из-за опоздания⁈
— И как после коррекции? Какие ограничения?
— Уже никаких. Были, потому долго не ходил сюда, нельзя было перенапрягать зрение.
— Я очень за вас рада!
— Спасибо, — он вновь наткнулся взглядом на её бейдж. — Татьяна Львовна.
Вроде, им уже и не о чем было говорить, но он всё стоял возле её стола.
— У вас тоже красивое имя, — выпалил он вдруг. — Такое, из классики.
— Спасибо, — улыбнулась она. — «Ужель та самая Татьяна…?».
— Да… И ещё у Бунина есть «Таня».
— Ой, нет, только не поздний Бунин, — рассмеялась Таня. В зале уже не было посетителей, можно было не шептать. — Оставим его творчество биографам.
— Отчего же? — Отто Карлович приподнял бровь.
— Ну…так, — Таня сделала неопределенный жест рукой. — Лучше уж Агния Барто, «Наша Таня громко плачет».
Они посмотрели друг на друга, и Отто Карлович вздохнул.
— Ну что ж, мне пора. Завтра будет работать Нина Евгеньевна?
— Да.
— А послезавтра? Вы?
— Да, — снова кивнула Таня.
— Тогда до послезавтра, — улыбнулся он и зашагал к мини-раздевалке.
— До свидания, — растерянно пробормотала Таня.