Решительно, без малейших колебаний, уверенно стуча каблуками, Разбойник Кокберн вошел в здание отвратительного серого цвета. От его огромной фигуры веяло силой и властью. Выше шести футов ростом, он шагал стремительно, точно сгорал от нетерпения. Губы решительно сжаты, а взгляд, как всегда, пронзителен. На этот раз вместо кожаной куртки Парис надел элегантный голубой бархатный камзол с пуговицами из чистого золота. На груди золотыми нитями вышиты его герб — лев, выбирающийся из короны, — и девиз: «Выдержка и сила». На правой руке горел рубиновый перстень, на левой — изумрудный и золотая печатка с гербом. Огромная изумрудная серьга оттягивала мочку уха. То, что висело на поясном ремне, деталью туалета не являлось, однако всегда находилось при нем: слева — кинжал, справа — кнут с короткой ручкой.
В холле, где он оказался, было голо и мрачно. Сырой воздух пронизывал помещение, хотя окна казались запечатанными навечно. Женщина средних лет, одетая в черное, с единственным украшением в виде связки позвякивающих ключей, прицепленных к поясу, какие обычно носят при себе владелицы замков, тотчас возникла перед Парисом Кокберном. Едва взглянув на нее, он понял: в ней нет ни капли доброты, ни намека на материнские чувства.
— Здравствуйте, мадам. Позвольте представиться…
— Я знаю, кто вы, милорд. — Она склонила голову, но не согнула колени. — Я миссис Грэхэм.
Про себя она подумала: «Разбойник Кокберн! Да весь Эдинбург видел, с каким важным видом ты разгуливаешь по Хай-стрит».
— Миссис Грэхэм, я хотел бы осмотреть ваш приют и поговорить с одним или двумя детьми, — вежливо объяснил он.
— Конечно, милорд, — сказала она и продолжала глядеть на него не моргая. — В следующую пятницу в два часа я буду рада провести вас по приюту и представить некоторых учеников.
А про себя подумала: «Отъявленный блудник! Уверена, не один твой внебрачный ребенок живет в этих стенах».
— Сегодня мне было бы удобнее, миссис Грэхэм, — легкая улыбка тронула губы Париса, он старался не выдать своего раздражения.
Миссис Грэхэм свела брови и сжала губы, будто попробовала недозрелую хурму.
— Но это невозможно, милорд!
Парис вскинул брови
— Невозможно? — повторил он за ней тихим шелковым голосом — Такого слова я не знаю, миссис Грэхэм
Глаза его опасно прищурились
Она упорствовала, продолжая объяснять
— Позвольте быть с вами откровенной, милорд. Такие визиты тревожат детей, они нарушают расписание уроков. И для подготовки их к встрече с вами нужно время
Теперь в его голосе шелка не было, он стал хриплым Казалось, это скрежещет лезвие ножа по металлу
— Позвольте и мне быть откровенным с вами, миссис Грэхэм Вы немедленно приводите ко мне девочку Лямонт, или я перестаю присылать деньги
Миссис Грэхэм с силой втянула воздух, так что ноздри слиплись от негодования Поняв, что придется подчиниться приказу Кокберна, она молча повернулась и вышла Черные юбки протестующе шуршали при каждом шаге
Известный своей нетерпеливостью Разбойник Кокберн мерил шагами холл Пожалуй, он даже удивился безрассудству женщины, пытавшейся ему перечить Обычно особы ее пола себе такого не позволяли Конечно, он давно и хорошо знал они способны на всякие хитрости и уловки, чтобы крутить мужчиной и морочить ему голову. Но миссис Грэхэм отнюдь не собиралась опускаться до подобных трюков
Вскоре она вернулась с девочкой, которая, едва увидев его, испуганно попятилась Парис окинул ее цепким взглядом, стараясь ничего не упустить Правда, он почти не видел ее лица — так низко она наклонила голову Парис заметил узкие запястья и стройные лодыжки, не прикрытые отвратительным платьем с чужого плеча. Одежда девочки была свободной и бесформенной, но опытный глаз Кокберна остановился на юной груди, слегка вздымающей тонкую ткань.
— Не убегай, дорогая, скажи, как тебя зовут, — ободряюще произнес он, и черты его лица стали мягче Тэбби задрожала от страха сразу, как только миссис Грэхэм ее вызвала. Когда же девочке было велено идти с ней, она едва смогла оторвать ноги от пола. И вот ее привели в комнату, в центре которой стоял громила с грозным лицом Он заговорил с Тэбби, и она еще больше съежилась
Миссис Грэхэм ответила за нее
— Ее зовут Тэбби Лямонт
— Сколько лет тебе, Тэбби? — спросил Парис. Девочка еще ниже опустила голову и принялась ковырять под носком туфли
Миссис Грэхэм сказала. — Ей четырнадцать, скоро пятнадцать, милорд.
— А она что, с придурью? — спросил Парис раздраженно.
Тэбби мгновенно вскинула голову и бросила на него взгляд, в котором отчетливо читалась ненависть. Парис с удовольствием отметил, что, если девочку рассердить, можно добиться реакции. Только слепой не заметил бы расцветающей красоты ее лица нежный овал, чуть вздернутый носик и ярко-розовые губы. Роскошные золотисто-каштановые волосы стянуты сзади и заплетены в тугие косы, настолько тугие, что натянулась кожа у глаз. Кстати, это выгодно подчеркивало высокие скулы всегда такой замечательный голос, а не только когда она глотает слезы!
— Лаэрд клана Кокберн, хозяин замка Кокбернспэт, обитатель восточных болот, наследник графства Ормистан и замка Танталлон к вашим услугам, — Парис не без изящества поклонился. — А друзья зовут меня просто Разбойник.
— Боже мой, так грубо?
Брови Париса взметнулись.
— Вот так всегда — протяни женщине палец, и она откусит всю руку!
Безумная надежда заставила бешено забиться сердце Тэбби, и слова вырвались прежде, чем она успела удержать их:
— Вы мой отец?!
— Вот чертенок! — засмеялся Парис. — Да я всего на десять лет старше тебя.
В глубине души он расстроился: надо же, каким старым она его видит! Но после его слов свет в ее глазах тотчас погас. Казалось, она снова потеряла всякую надежду.
— Извини, — сказал он. Его брови сошлись на переносице. — Я понимаю, ты, наверное, день и ночь мечтаешь об отце, который придет и заберет тебя отсюда.
В комнате повисло молчание, девочка размышляла: если он не ее отец, тогда зачем пришел? Неуверенно она снова подняла на него глаза.
— А почему вас зовут Разбойником? — полюбопытствовала она.
Огромная изумрудная серьга в его ухе очаровала ее, Тэбби не сводила с нее глаз.
— Наверное, потому, что я такой и есть — пью, ругаюсь, лгу, ворую и даже…
— И убиваете? — со страхом прошептала Тэбби.
— Я бы предпочел сказать иначе: наказываю смертью. Потому что моя задача — охранять тех, кто живет на границе. Значит, это не хладнокровные, расчетливые убийства.
Тэбби съежилась.
— А что вы хотите от меня? — выдохнула она.
«Пугливая, как мышонок», — подумал Парис. Как бы ему хотелось изгнать этот страх, вытравить отвратительный жизненный опыт, доведший девочку до такого состояния! Парис невольно сравнил ее со своими сестрами. Если поместить ее в нормальные условия, баловать и заботиться, смогла бы она стать веселой и озорной, как они? Он попытался представить это и доброжелательно произнес:
— Давай-ка сядь поближе к камину, устройся поудобнее. Я хочу узнать, как ты живешь. Что изучаешь, что делаешь в свободное время, как развлекаешься?
— Развлекаюсь? — изумилась Тэбби.
— Ну да, играешь. В какие игры играешь с подругами?
— А мы не играем ни в какие игры, милорд.
— У вас нет игрушек? Даже у малышей?
— Нет, милорд.
«Какой странный человек, — подумала она, — и какие странные задает вопросы».
— Ну тогда вы, наверное, танцуете. У вас есть уроки танцев?
— Танцы запрещаются.
— Значит, поете. Какие песни ты знаешь?
— Музыка запрещается, милорд. Меня часто наказывают, когда я забываюсь и начинаю петь.
Картина вырисовывалась настолько унылая, что он едва мог ее себе представить. Ну как столь нежный цветок выдерживает такое существование?
— Ну прогулки. По воскресеньям вы гуляете в вересковых зарослях?
Она покачала головой.
— По воскресеньям надо очищать душу.
— Какое безрадостное существование! И ничего, никаких удовольствий? — резко спросил Парис.