- По-помоги... мне... - почти не двигая губами, прошептала она.
Чувствуя приближение истерики, но пока еще контролируя себя, я попыталась осмотреть ее на предмет возможных повреждений, но, конечно, ничего не разглядела в темени салона. Девушка продолжала что-то лепетать, но так тихо, что я ничего не могла разобрать, и слабела с каждой секундой. Голосом, срывающимся на сиплый крик, я обратилась к водителю:
- Здесь... человеку плохо! Остановите маршрутку!
Тот ответил коротко и безразлично:
- Нет, опаздываем.
Я уже собралась доступно объяснить, кто и куда сейчас опоздает, как вдруг с пассажирского сиденья рядом с водителем - я и не подозревала до сего момента, что там кто-то сидит, - прозвучало:
- Останавливай, - машина сразу же начала сбрасывать ход и через несколько секунд затихла совсем.
Вспыхнул свет... я не смогла отвести от нее взгляда. Маленькая, хрупкая женщина, но сколько силы и беспрекословной властности в ее фигуре, величавой посадке головы, руках, спокойно сложенных на коленях!.. Седые - да нет, серебристые, словно Луна - волосы собраны в простую косу, переплетенную белой лентой, и переброшены через левое плечо. Кожа тонкая, без заметных морщин, но упорно не покидало ощущение, что на ощупь она - как страницы древних книг. А потом мои глаза встретились с ее.
- Открой дверь, - я выполнила приказ без задержки. - Подними ее и помоги выйти, - и девушка, опираясь на мое плечо, выбралась на улицу.
Удивительное дело, но ее состояние начало стремительно улучшаться, она выпрямилась, сделала два глубоких вдоха и выдоха, а глаза - такие ясные и спокойные, такие счастливые... Улыбнулась, коротко глянула куда-то сквозь меня и, шепнув «Не бойся», быстро зашагала назад вдоль трассы. Через мгновение я осталась одна в пятне света, который лился из салона. Проезжающие машины всполохами фар выхватывали стройную фигуру, идущую по обочине и, казалось, она становилась все прозрачнее, пока не исчезла совсем. Слезы, это все слезы, - убедила я себя. Две другие пассажирки молча наблюдали за мной с салона, куда, вопреки логике, не было желания возвращаться. Такой измученной и одинокой я не чувствовала себя никогда, хотелось заорать что есть духу, развернуться, идти долго-долго и, пусть только и под утро, но доползти к любимому, упасть в его объятья и никогда их не покидать!..
Я уже качнулась, перенося вес тела на носки, уже почти-почти сделала первый шаг...
- Ну что ты в самом деле, не делай глупостей, - ее голос был сейчас таким нежным, - ты же прекрасно понимаешь, что тебе нет места там, куда возвращается она.
Прежде чем обернуться, я сильно прищурилась, чтобы сбить незваные злые слезы. Она стояла почти вплотную и смотрела на меня... неужели это сочувствие?..
- Ничего не попишешь, а нам действительно пора. Садись рядом.
Как окаменелая, двигаясь чисто механически, я вскарабкалась на переднее сиденье.
- Можешь звать меня Мораной, если хочешь.
Не хочу. По тихому смешку поняла, что свои мысли можно даже не проговаривать вслух.
- Что ж, тогда просто смотри на Луну, ты же любишь это делать.
С трудом взглянув вперед, я убедилась, что асфальт под колесами давно кончился. Теперь наш маршрут пролегал далеко от земных тревог и напастей.
Ровное серебристое сияние лишало воли, память таяла, а смутная щемящая боль, терзающая сердце, понемногу отступала. Какое-то мгновение я наслаждалась блаженством пустоты. А потом закрыла глаза.
Пусть все, что мне остается - это боль, пусть так, но я не хочу забывать родные лица!
- Не упрямься, милая, и оставь боль живым - это их удел, - тихо сказала она, склоняя мою голову себе на плечо. - Тебя это уже не касается, - и осторожно начала гладить мои волосы так, как гладила бабушка в детстве и - час, или вечность назад, - гладил любимый.
Стряхивая с ресниц последние слезы, я открыла глаза.
Конец