— Сент-Обин, ну что вы… — залопотал мистер Ратледж.
Никто еще так не говорил с Эвелиной. Даже Виктор ухитрялся облекать свои речи в более вежливую форму. Решив, что еще одно слово из ее уст попросту скомпрометирует ее как леди, Эвелина резко развернулась и гордо прошествовала в коридор. Однако пройдя один лестничный пролет, она остановилась.
Всем известно, что Сент-Обин — мерзавец. Ходили слухи, и Эви им верила, что он уже дрался несколько раз на дуэлях и что ревнивые мужья больше не бросают ему вызовов, потому что маркиз никогда не проигрывает. А что касается его репутации в отношении женщин…
Эви одернула себя. Она же пришла сюда с определенной целью. Что бы там ни говорил Сент-Обин, причина, приведшая ее сюда, все еще имела место быть. И для Эвелины она была очень важной. По правде сказать, эта ее затея была единственной полезной вещью за последнее время, ведь все остальное, чем Эвелина занималась, было несерьезным и несущественным.
— Мисс?
Эви огляделась. Три маленькие девочки — старшей из них не было и двенадцати лет — стояли у высокого узкого окна. Они играли с куклами, поняла Эвелина, заметив пару потрепанных фигурок, старательно усаженных на подоконнике.
— Да? — тепло улыбнувшись, спросила она.
— Это вы принесли на прошлой неделе конфеты? — спросила самая высокая из девочек с коротко подстриженными рыжими волосами.
— Да.
— А сегодня вы принесли еще?
Эви с трудом удержалась, чтобы не нахмуриться. Она планировала, что поговорит с советом, после чего поедет на чай к тетушке. О конфетах она забыла напрочь.
— Мне очень жаль, но сегодня я ничего не принесла.
— О… Извините тогда… — Девочки снова обратили свое внимание на кукол, будто бы Эвелина просто перестала для них существовать.
Но если им нужны лишь сладости, то, может, ей пойти куда-нибудь еще? Эвелина подошла к детям, старательно удерживая на лице дружелюбную улыбку. Ей очень не хотелось испугать малышек.
— Может быть, вы хотите чего-нибудь еще? — спросила она. Рыженькая девчушка посмотрела ей в лицо.
— Я съела бы хлебный пудинг с корицей и яблоками.
— Пудинг? Так это же чудесно! А ты? Самая маленькая нахмурила бровки.
— Мне не хочется об этом думать. А вы что, кухарка?
— Боже, нет! Я Эви. Я приехала вас навестить. Девочки продолжали смотреть на нее. Было видно, что ее слова их не впечатлили.
— Как вас зовут? — нарушила неловкое молчание Эви.
— Молли, — ответила рыженькая, потом ткнула локтем соседку. — А это Пенни и Роза. А вы принесете нам пудинг?
— Думаю, что это вполне в моих силах.
— Когда?
— Завтра утром у меня будет свободное время, — ответила Эви. — Каков у вас распорядок дня?
Роза хихикнула.
— Вы вернетесь завтра?
— Если вы этого хотите.
Молли схватила малышку за руку и потащила по коридору.
— Если вы принесете хлебный пудинг, то можете приходить в любое время!
— То есть мне разрешат сюда прийти?
— Нет, не разрешат.
Для такого высокого мужчины маркиз де Сент-Обин двигался очень тихо. Сделав глубокий вдох, Эвелина повернулась к лестнице. Позади нее девочки шумно неслись по огромному коридору. Еще через секунду хлопнула дверь.
— А есть вообще люди, которым вы нравитесь? — спросила Эви, глядя ему в глаза.
— Я таких не знаю. Вы должны были уйти.
— Я еще не была готова покинуть это место.
Он слегка наклонил голову, в его глазах читалось удивление. Нет сомнения, что мало кто решался прекословить ему. И если бы не его грубое нападение на нее несколькими минутами раньше, Эвелина вряд ли осмелилась бы говорить с маркизом так, как сейчас. Как сказала вчера вечером леди Глад-стон, у него очень и очень плохая репутация.
— Думаю, сейчас вы уже готовы идти? — Он показал на лестницу, и выражение его лица говорило о том, что Эвелине придется уйти, хочет она того или нет. Эвелина решила, что лучше постараться сохранить остатки своего достоинства, и вернулась на лестницу.
— Почему вы не хотите, чтобы я помогала этим детям? — спросила она через плечо, слыша шаги за своей спиной. — Ведь вам же это ничего не будет стоить.
— Очень скоро вам надоест таскать сюда конфеты и пудинги, или же приюту придется платить огромные суммы врачам за лечение детских зубов.
— Я заговорила о сладостях только для того, чтобы привлечь их внимание. Я заметила, что особого повода доверять старшим у них нет.
— Ваше сострадание заставляет мое сердце разрываться на части.
Эвелина развернулась и остановилась так резко, что маркиз чуть не налетел на нее. Сент-Обин навис над девушкой, но Эви твердо выдержала высокомерный и циничный взгляд этого мерзавца.
— А я и не знала, что у вас есть сердце, милорд.
Он кивнул:
— У меня его и нет. Это были просто слова. Идите домой, мисс Раддик.
— Нет, я хочу помочь.
— Во-первых, я сомневаюсь, что вы имеете хоть малейшее представление о том, что в действительности нужно детям и самому приюту.
— Да откуда…
— А во-вторых, — продолжал Сент-Обин тихим голосом, спустившись на одну ступеньку, так что ее лицо оказалось на одном уровне с его промежностью, — я могу придумать место, гораздо более подходящее для вас, где вы сможете приносить максимум пользы.
Лицо Эви залилось румянцем, но она не стала шарахаться.
— И что же это за место?
— Моя постель, мисс Раддик.
Несколько секунд она не могла ничего сказать и просто смотрела на него. Ей и раньше делали подобные намеки и предложения, но никогда она не получала приглашений от людей, подобных… ему. Он просто хочет шокировать ее, заставить уйти. Вот почему маркиз и сказал все это. Все, что ей нужно, — это заставить себя сделать вдох. Эви кашлянула.
— Сомневаюсь, что вам известно хотя бы мое имя, милорд.
— Известно, конечно, но не думаю, что это что-либо меняет, Эвелина Мария.
Его низкий голос тесно обвивал ее имя мягкими кольцами, и Эви невольно вздрогнула. Неудивительно, что у него такая разрушительная репутация среди женщин.
— Что ж, признаю, что удивлена, — ответила она, стараясь не давать волю нервам. — Но вы интересовались моими конкретными планами в отношении благотворительной помощи приюту. Именно их я вам представлю — и ничего более.
Он снова улыбнулся, отчего его лицо стало красивым, однако в глазах все еще поблескивали искорки цинизма, таившиеся там с самого начала их разговора.
— Посмотрим. А пяльцы для вышивания туда будут прилагаться?
Эвелине хотелось показать ему язык, но негодяй, чего доброго, еще расценит это как своего рода соблазнение. Да и что она вообще делает здесь, посреди лестницы, и о чем говорит с печально известным маркизом де Сент-Обином?
— Всего доброго, милорд.
— До встречи, мисс Раддик.
Сент смотрел, как она вышла, после чего снова поднялся наверх, чтобы взять свою шляпу и пальто. Из всех беспокойных женщин, старающихся облегчить свою скуку, приезжая в приют со сладостями, Эвелина Мария Раддик удивила его больше всего. Ее политически честолюбивый брат, несомненно, даже не догадывался, что она поехала сюда: ведь ни одна уважающая себя женщина, желающая к тому же помочь политической карьере своего родственника, не покинет Мейфэр, чтобы побродить среди бедных. С другой стороны, каждый раз, когда маркиз видел на всякого рода званых обедах Эвелину и ее подруг, вид у нее был скучающий и важный, и Сент-Обину было вполне понятно, почему она не смогла устоять перед соблазном растянуть немного удовольствие побыть с сиротками.
— Милорд, — в дверном проеме нижнего этажа появилась экономка, — вам что-нибудь еще нужно?