— Наверное, она с этим уже свыклась.
— Но мой аргумент остается справедливым. Логически рассуждая, всегда найдется двойник, Мойра, которая снова и снова будет обнаруживать себя во вселенной, где кот не погиб. Возможно, ей это покажется странным: она оглянется на череду проведенных экспериментов и удивится, что именно она избрана, именно ей не удается уничтожить кота. Но, если отнестись серьезно ко многомировой интерпретации, поневоле приходишь к выводу, что кто-нибудь обязан этого не суметь — погубить кота. А когда кот наконец погибает от ее руки, она будет знать, что в другой вселенной кто-то еще — очередная ее версия — в который раз не сумела его убить. Так оно и продолжается.
— Вечно?
— Вечно.
Они посидели молча несколько мгновений. Мойра снова задумалась о телефоне и револьвере. Если Йен его отключил, насколько тяжелая задача — восстановить связь? Если дело только в том, чтобы воткнуть провод в стенную розетку… она представила, как возится с аппаратом и каким-то образом умудряется вызвать полицию, прежде чем Йен вырывает телефон из ее рук… нет. Не сработает. Йен дотошен. Он наверняка разобрал аппарат и что-нибудь оттуда выбросил. А если и нет, если даже ей, как по волшебству, посчастливится связаться с живой душой, это ж сколько им сюда ехать… И пушка. Пушка — не игрушка. Она прикинула, не повалить ли стол на Йена так, чтобы тому придавило колени. Если не проделать это очень быстро, Йен успеет извернуться. А чего бы ей совсем не хотелось, так это приводить его в дурное расположение духа, не отняв у него пушку.
— Значит, это оно и есть? — спросила она. — Твое великое откровение? На каком-нибудь далеком сучке бесконечно ветвящейся Вселенной всегда найдется бессмертный и неуязвимый кот?
Йен впервые проявил признаки раздражения.
— Это не все. Это далеко не все. А я-то надеялся, Мойра, что ты к этому моменту сама сообразишь.
— Что соображу?
— Как это выглядит в общем масштабе. Кот в ящике символизирует исход одного-единственного квантового процесса: срабатывание счетчика Гейгера. Представь, однако, что в ящике миллион счетчиков Гейгера, и каждый нацелен на свой образец радиоактивного вещества. Достаточно единственного сработавшего счетчика, чтобы кот погиб. Чрезвычайно правдоподобно предположение, что по меньшей мере один счетчик Гейгера зафиксирует распад.
Мойра тщательно подбирала слова:
— Тогда, надо полагать, кот умирает.
— Почти все время умирает, — сказал Йен, — но все же существует ветвь вселенной, в которой этого не случается. В любом случае найдется эксперимент, при котором ни один из миллиона счетчиков не зарегистрировал распада. Это не то чтобы невозможно, это просто чрезвычайно маловероятно — связано с какой-то экстремальной ветвью мультиверсума.
— Ладно, — сказала Мойра, — если принять твою точку зрения, выходит, что цепочка событий коллапсирует в единственный чрезвычайно маловероятный результат. И как это меняет дело?
— Меняет, потому что не существует принципиального предела, до которого можно длить процесс. Все происходящее — цепочки квантовых событий. Каждый процесс в каждой клетке твоего тела, каждая химическая реакция, сводится в конечном счете к разнообразию квантовых вероятностей. И как бы сложно ни оказывалось макроскопическое событие, всегда остается конечная вероятность, что его не случилось.
— Приведи пример.
— Сама жизнь, — сказал Йен, по-видимому, слегка успокоившись. — Подумай, Мойра. Подумай о своем теле: каждая клетка его трудится на поддержание текущего момента бытия. Перетасовка молекул, их перенос через мембраны, взаимодействие с другими молекулами: все это управляется квантовыми процессами. Неостановимая лавина! Но существует небольшая вероятность — космически редкая, вынужден признать я, — что каждый из отдельных квантовых процессов вдруг свернет не в том направлении, какое совместимо с продолжением жизнедеятельности. Как если бы в комнате, набитой часами, все они внезапно перестали тикать. Это маловероятно, однако где-нибудь в мультиверсуме вероятностей оно может и обязано произойти.
— Что, если… — Мойра замялась, подыскивая возражение. Пока Йен увлечен разговором, он вряд ли сотворит что-то непоправимое. — Что, если мультиверсум недостаточно вместителен для всех вероятностей? Что, если некоторые явления попросту слишком редки?