Увы, такое счастье было слишком скоротечным, и она не хотела терять ни минуты на сон.
Они решили побыстрее добраться до Лондона, поэтому покинули гостиницу на рассвете. А сейчас уже сгущались сумерки, и их экипаж проезжал Хаммерсмит.
Джулиана спала большую часть пути. Ее миниатюрность позволяла ей весьма удобно устроиться на противоположном сиденье, и Кейн накрыл ее теплым пледом. Временами поглядывая на нее, он улыбался и осторожно, чтобы не разбудить ее, поправлял плед — ему нравилось проявлять о ней заботу.
Внезапно она проснулась и, откинув плед, приподнялась, затем села.
— Знаешь, Кейн, я… — Она задумалась, словно пыталась вспомнить что-то очень важное.
Он ласково улыбнулся ей:
— Слушаю тебя, дорогая.
— Знаешь, Кейн, я хочу поблагодарить тебя.
Он взглянул на нее с удивлением:
— За что?
— Ну, за это путешествие. И за помощь. Пусть мы ничего не узнали, я все равно очень рада, что хотя бы сделала попытку. Поэтому и спасибо тебе за помощь. А то, что говорят о тебе в свете, — все это несправедливо и необоснованно.
— Говорят в свете?.. — Кейн усмехнулся. — Поверь, дорогая, меня совершенно не интересует, что говорят обо мне в свете.
— А в будущем, — продолжала Джулиана, — если кто-нибудь в моем присутствии выскажется о тебе непочтительно, я заявлю, что ты — настоящий джентльмен, человек, достойный всяческого уважения.
— Ты так говоришь, словно мы с тобой собираемся расстаться, — заметил Кейн.
Джулиана невольно вздохнула:
— Но ведь так и есть. Мы действительно собираемся расстаться, потому что тебе нужно жениться. И ты прекрасно знаешь, на какой женщине тебе надо жениться.
Кейн поднялся и пересел к Джулиане. Потом обнял ее за плечи и с улыбкой сказал:
— Конечно, знаю, дорогая. Ты и есть та женщина, на которой мне нужно жениться. — Он взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал.
Но едва лишь поцелуй прервался, Джулиана отстранилась и, поднявшись на ноги, пересела на другое сиденье, туда, где только что сидел Кейн.
— Нет, не та, — заявила она, нахмурившись. — Запомни это хорошенько. Ведь я — незаконнорожденная. И я ни при каких обстоятельствах не смогу стать подходящей женой для маркиза. Мы с тобой никак не сможем обвенчаться.
— Я не собираюсь сдаваться, — сказал Кейн. Он снова сел рядом с Джулианой. — Завтра же я отправлю Робинсона с заданием, чтобы выяснил, где именно венчалась твоя мать. — Он крепко обнял Джулиану, чтобы положить конец пересаживаниям с места на место.
Она чуть расслабилась и тихо вздохнула.
— Я все время думала об этом…
— Думать надо не о том. Лучше подумай о нашей свадьбе, дорогая.
— Так вот, я все время думаю об этом… и не понимаю, как могло случиться, что мой дед ничего не знал.
— Давай не будем возобновлять наш спор, — ответил Кейн. — Ведь мы с тобой сейчас прекрасно ладим.
— Но я и не собираюсь ссориться с тобой. Я понимаю, почему ты подозреваешь моего деда в обмане. Тебе кажется, он пошел на это, чтобы завладеть деньгами Кассандры. Но ты просто не знаешь моего деда. Поверь, он совсем не такой. Он не стал бы обманывать. И вообще ему было наплевать на деньги.
— Но, судя по всему, он растратил очень много…
— Да, много. Он тратил не задумываясь. Если дед узнавал о какой-либо редкой книге, он сразу покупал ее, а об оплате думал уже потом. Ему хотелось заполучить книгу тут же, немедленно. А единственный раз, когда он по-настоящему разозлился… Это случилось, когда он лишился книги, потому что отдал ее другому коллекционеру.
— Тарлтону?
— Да, ему, — кивнула Джулиана. — Но он не собирался разорять свое поместье. Просто так получилось, этим все закончилось. И я уверена, что он не хотел тратить деньги Кассандры. И если он вообще думал о деньгах, то, вероятно, собирался сохранить их для меня. Мой дед прекрасно знал, что такое справедливость. Просто он не всегда поступал правильно. Когда книготорговцы требовали от него уплаты долгов и отказывали ему в дальнейших кредитах, он мог использовать для оплаты долгов любые деньги, те, что в данный момент оказывались у него под рукой. Так что не приходится сомневаться: десять тысяч фунтов просто исчезли, и он даже этого не заметил.
— На десять тысяч фунтов можно купить великое множество книг, — заметил Кейн.
— Да, разумеется. У него и было великое множество. Хотя, конечно, меньше, чем у Тарлтона. Но у Тарлтона — одна из самых огромных коллекций. Ты и сам это видел.