(Пер. Вл. Гандельсман)
ОТЦУ
(Или: Помышление о самоубийстве)
Если с чем-либомне себя сравнивать нравится, —только с тобой.Небу — с краской одною лишь нравится,с голубой.Если что и мешает ему, — надвигающаяся гроза.Мне же —боль несказанная, непроступающая слеза.Если что отменяет решенье моё не дышать, —это ты;так и краска небеснаякрасные в небе стирает следы.Как рука удушающая,не разрешающая дышать,ты — увы, это мысль,запрещающая решающий шаг.
(Пер. Н. Джин)
МАТЕРИ
Из не-своих она составлена утрат,И пораженья не-свои приходят к ней.Она их носит с гордостью коней,которым суждено таскать чужую кладь.Почти стоическая выправка и стать.Безропотности и смирения печать.И проблеск тихого сомненья: что за доблестьжить на кормах чужой вины, чужих забот?Но ей невмоготу ни по земле, ни вбродсебя носить. Ей боязно скорей, чем невдомёк,что змеи кожуру свою меняют ей в урок,а люди — страхи; что слеза течёт ещё наискосок…Существованием своим из года в годиз клубка хаоса и суеты плетётона тропу; но чем недальше Небытьё, — шнуроквсё ненадёжней, всё тревожней узелок.Сплошного неприсутствия лучинка.Луна ущербная за пеленой усталой дымки,мерцание избравшая из всех земных движенийи избегающая в водах отражений.Отсутствие желания грешитьили присутствие боязни, что решитьспособна лишь — какую протянуть ладоньза тем светильником, где выгорел огонь.Уменье сдерживаться есть похеренная добродетель.Цена ей — кровь, цена всего, что держится в запрете.Честнее жить как Калипсо, ткачиха сообщительного нрава,чем в Пенелопы угодить и в ею сотканный из преданности саван.Порою, право, прибирать добро добрей, чем раздавать.Вульгарность всякого присутствия добрей, чем благодатьотсутствия. Присутствовать — пока любые именаабстрактно-существительные уберутся на…под натиском глаголов, и пока не вся с венцатернового пыльца нечистая удалена,пока нестойкую гордыню не смоет шумная волналюбовных стонов и пока в ладони камни-валуныне вложишь и не выразишь свою печаль сполна,сведя её к глухому вздоху под светом тающей луны…
(Пер. Н. Джин)
ПЕСНЯ ЛЮБВИ
Прости вульгарность вымысла: вдвоём,я вижу, возле моря мы живём.Прислушиваясь к говору волны,не зарясь ни на что, мы жить вольны.Я вижу дом простой и чистый. Светсквозит в проёмах. Штор на окнах нет.В ладонях — ни любви, ни просьбы, лишьничем не опечаленная тишьлица. Как ширь объятия — вовсюраспахнутая дверь, и на весу —размокшей крошкой хлеба — свет звезды,бесцельной и забросившей труды.Нас тоже обошли заботы с ихистерикой. Ветр взвился и затих,вернувшись на круги своя. Но забанальный ход вещей краснеть нельзя.Что есть любовь? Возврат к клише. Простыхформ торжество на месте форм витых,а проще говоря — литых тельцов,манящих и морочащих юнцов.Истоптанной дорогой путник тотвороне уподоблен, от хлопотуставшей, из собрания ворон,крылами хлопнув, вылетевшей вон.Всё верно. Это времени стопы.Скорее, чем проклятия судьбы.Размеренность дыханья. Дар смотретьглазами, принимающими смерть.Открытость их вбирает тот покой,с которым отвечаешь «я» какойни есть земле, сырой, тому, что в нейявляет образ наш за гранью дней.
(Пер. Вл. Гандельсман)
ПРИВЫЧКА ЛЮБВИ
Вон тот пустырь —напоминанье нас, чей след простыл.Ни удивляясь, ни печалясь,здесь ежедневно проходя, пытаюсьнадежду выудить оттуда, где едванайду, довольствуясь, крупицу.Гул монотонный равнодушия. Крепитьсяустав, дошло до воровствав сиротстве сердце.Не сыскав родства,искромсанное, огрубев, отнынеоно отказывается от потерь в помине.Вот, целое, лежит, теплом другогоокутано. Без слов. Поскольку словав нём просто нет.Пока другое, тишине в ответ,не оглушит признаньем: тылюбим не больше жизни.Ну что же, значит, жди беды,держись, ичтоб выжить — симулируй ложь:всё кончено. Всё начато. — Одноиз двух. Но не тяни и не корёжьплоть сердца вычитаньем, нооно, онопусть учится — как полевая мышь,во ржи скрываясь, —с предписанной судьбою лишьи жить. Смиряясь.Так рыба, вдоль и поперёкисплавав реку,труд выживанья до концапознав, на бойню к человекуидёт сама, — и тем дурачитего, заглатывая вдруг живца.
(Пер. Вл. Гандельсман)