(Пер. Н.Джин)
СОН — РАЗГОВОР С ПОКОЙНИКОМ
Спокойно: и раньше тебе объявлялся я ночью во сне,Нарушенном вскриком внезапным твоим в тишине.Меня уже нет. Я ушёл. Ты осталась стоять, как вопрос.А в комнате было темно. И по коже — мороз.Я снова привижусь тебе среди пустоты.С рукою простёртой, с мольбой об объятьи, но тыНе сможешь понять, что «На береге этом» не мыИграем на лютне. И ей не подпеть, ибо все тут немы.Я правду сказал говоря: Небытье — это хуже, чем ад.В опущенный занавес сцены пустой упирается взгляд.В раскрытой ладони издохла в агонии муха.Но хуже — что нет Небытья ни в помине, ни в духе…Молчанье одно. Ни души. Ни руки. И живётОдин только Тот, Кто, хихикая, чешет живот.И вряд ли резонно молиться: не то чтобы в усНе станет Он дуть, — Он, как все, малодушен и трус.Смотри: я — как было — один. И свободен тут — можно сказать.Отдам свою смерть за привычную жизнь и кровать.Повтор — не увечье, не зло. И не бойся клише.О, если б один только Дьявол, — но стыд лишь в душе…Глупец я — откладывал время всегда на потом.Глупица ты — клала монету всё время ребром.Покуда о встрече на береге этом мечтаешь и ты, —Я буду дивиться живучести глупости и ерунды.Ешё. Вот последний совет. Ты просила сама.Попроще живи. Без капризов чувств и ума.При слове «Прощай!» поглубже слезу проглоти.И песню сложи ещё на колыбельный мотив.Сложи её сыну неявленному, по пескамНезримой пустыни бредущему к берегамПотерянных вод — и потом перестань говорить,Что нет, между смертью и жизнью не тянется нить.
(Пер. Н. Джин)
КОМПРОМИСС
(Песня на два голоса)
Всё забудь.И отринь. И забудь.Всё. Особенно плоть.Чтоб ни слуха, ни духа.Ничуть, —ни слова их, ни путь,ни их боги тем более — н? твои.Всё забудь.Всё своё утаи.Всё забудь.Что мне их «накопить» и «купить»?«Дорожает пожрать и попить!»«Дай!» — бабёнке под юбку (онане упорствует: «на»)…Быт сильнее любви.Карой свыше не назовиочевидное: ближето, что ниже.Ниже пояса. Или травы.Ныне, в возрасте тридцати,обязуюсь быть тише воды,в ноги сильных мира сегопадать, более ничегоне иметь с нищетой босяка, —тем, что кормится воздухом сквозняка.Обязуюсь утешить родных,как дитя, пребывая при них.Чем не скука (не сука) в законе?Точка. Без вопросительной вони.Не люблю ни тоски, ни мозгине люблю, не люблю мелюзги,слёз, а также дорог, где ни зги, —совершая одну из карьерчеловеческих: с места — в карьер.
(Пер. Вл. Гандельсман)
ПРИНЯТИЕ
Аккорд.Но не лихой. Глухой.Дни начинаются, уходятс кивком ленивым головы и с вродев себя же обращённым взглядом.Поскольку глаз, лишившийся отрадыувидеть целое, предпочитает отступать.Ступая, отмеряешь в шаг? почвы пядь опять,и машинально, ни с того и ни с сего,шальные и безадресные мыслизахламливают головы твоей совок.Есть среди них и те, что прежде грызлитебя, пока в конце концов онине стали вдруг иголочно точныи перестали быть источником хлопот.Вот подметальщик твоего двора,а вот его метлы неспешный ход —и нарастающий в совке обычный хлам:бычки, осколки битого стеклаи голуби убитые вчера.Или вот эти уходящие колонныиз проигравших бой солдат;и цвет мундиров — монотонносерый — на фоне пляжа зимнего; и взглядлегко догадывается: уже давнозаброшено пространство это и сданотоске, проросшей тишиной и немотой,смиреньем с несложившейся судьбойи с тем, что реже, неохотнее прибойна серый пляж несёт уставшую волну,ещё одну, шипящую сквозь пену:«Уже почти конец… Уймись: не бейся в стену…»Но всё-таки такое лучше, лучше,гораздо лучше истерии изменений.Такое лучше,ибо меньше мучит,чем истерия ожидания, сомнений,надежд, переложения сегодняшнего грузана плечи завтрашнего дня,конфуза,которого потом не избежать,поскольку будущее любит лгать.Такое лучше, чем визжать и бить в ладоши,высматривая дали в небесах:они, как горизонт, — увы и ах, —к твоей приплюснуты спалённой солнцем роже.Такое лучше также простиранья рукв прошении извечном, чтобы вдруг,без упреждения, негаданно-нежданно,с небес посыпалась земной любови манна.В конечном счете, всяческого делаважнее, лучшеоткрыванье глаза;как всё кругом, и он достиг пределапереживания стыда;ни разуне убоится он отныне, что злодейпроткнёт и выколет его, что из людейхотя б один заставит обронитьслезинку или схоронитьеё за веками… Итак, такое — лучше,поскольку мертвецом тебе при случаевозможно притвориться;из сосуда,налитого пульсирующей болью,ты сможешь превратиться в грудугранита серого, которую ты воленвообразить как статую в бесцветном поле,как памятник себе, —и никакие голосауже не вынудят тебя скосить глаза.