— Мы что, на войне или в бирюльки тут играем?
— Я тебе сейчас объясню. Заводи давай машину, а я пока буду объяснять. И на будущее запомни: без моего приказа не останавливайся. Ясно? Спросишь разрешения, а если не получишь его, то и не останавливайся. И не говори потом, что я тебя не инструктировал!
Он бросает на меня хмурый взгляд, включает зажигание, и мы трогаемся.
Чтобы окончательно рассеять его возмущение и внушить веру в успех операции, я раскрываю ему секрет:
— Как раз в это время немцы, которые держат мост под тайным наблюдением, докладывают по телефону или по рации, что румыны открыли огонь по автомобилю «бьюик», который не подчинился и не остановился, несмотря на требования. По кому, черт возьми, будут палить румыны? По своим? Ни в коем случае! А вот в это — с удовольствием. — Я стаскиваю с головы фуражку и со смехом показываю на германского орла. — Уловил? А теперь им стало известно, что какой-то немецкий офицер сумел вырваться из Бухареста, проскочив на большой скорости мост через озеро.
Шофер довольно чертыхается. Теперь он уже спокоен — раскусил, что к чему. Я бросаю взгляд на часы со светящимся циферблатом — пора перейти к делу.
— Слушай, Георге, да повнимательней, если хочешь домой вернуться. Начиная с аэропорта Бэняса мы вступаем в зону, полностью находящуюся под контролем немцев.
— «Вальдлагерь», — подмигивает Брага.
— Тебе и это известно?
— Хо-хо! А ты знаешь, сколько пьяных немцев я туда поперевозил?
— Значит, места эти тебе хорошо знакомы?
— Конечно, чего ж! Как же иначе? — Гордый своими знаниями, он мне их тут же демонстрирует: — Илзе-два, или, как там по-ихнему… Илзе-цвай…
Мы гоним прямо к зданию аэропорта, погруженному во мрак. Хотелось бы знать, в чьих он руках?
— Ну, чего молчишь? — прерывает мои размышления Брага. — Не ожидал, что какой-то там шоферишка знает, что такое «фрау Илзе»?
Но мне не до шуток. Мы въезжаем в зону, которая на нашем военном языке называется «минное поле».
— Слушай, дядя, в чем заключается наше задание. Мне любой ценой нужно проникнуть в «Вальдлагерь», чтобы вручить генералу Петеру фон Краусу этот пакет…
— Да ты что? — изумляется Брага. — Откуда он у тебя взялся?
Да, он, конечно, не простак. И все больше мне симпатичен. Голова у него варит.
— Легенда такая: я его нашел. Где я его нашел? Поблизости от плотины. Там был один парень, тяжело раненный. Лежал в кювете, а когда нас увидел, попытался подняться и сделал нам знак остановиться. Это и был наш немец. Улавливаешь? Я говорил с ним по-немецки. А ты, значит, ни черта не понял из нашего разговора. Но зато видел, как раненый дал мне пакет и, несмотря на мои настояния, отказался поехать с нами.
— А почему не поехал, раз место есть?
— А потому, что мог бы умереть в дороге и не хотел, чтобы у нас были осложнения. А его последним желанием было — чтобы я обязательно попал куда надо и передал пакет.
— Чертов немец! Какой герой! А если ты проникнешь в «Вальдлагерь», что я буду пока делать, в зубах ковырять?
— Я уже думал об этом. Есть у нас два варианта: или поедешь вместе со мной в «Вальдлагерь», потому что я, немецкий офицер, должен еще этой ночью попасть в Плоешти, или останешься один и вернешься в Бухарест.
— Один?
— Да, явишься в штаб и доложишь капитану, что я проник в «Вальдлагерь», на объект…
— Значит, на этом война для меня и кончится?
— Скажи спасибо, если выберешься живой из этой каши.
Эта дискуссия могла бы растянуться еще на несколько километров, если бы в темноте не блеснули сигналы нескольких фонариков.
— А этим что еще нужно?
— Это немцы, дают нам сигнал остановиться. Ну, молчок! Ни слова! — предупреждаю я его.
— Так точно, хозяин, как скажешь, так и будет!
Приближаемся. Вскоре я начинаю понимать, что мы наткнулись на один из многочисленных патрулей, расставленных по обе стороны шоссе, проходящего через лес.
Брага тормозит. Я его сразу предупреждаю:
— Скажешь хоть слово, пристрелю!
— А ты не прикидывайся таким уж немцем, чтоб сразу и пристреливать, — подхихикивает он надо мной.
Я не жду, пока офицер, направляющийся в нашу сторону, откроет дверцу, а сам ее открываю и выхожу из машины.
— Капитан Рихард Вагнер, — непринужденно представляется мне офицер. Фонарик висит у него на пуговице кителя. — Ваши документы!
Я также представляюсь ему. Он внимательно осматривает меня. В это время замечаю в темноте, в стороне от патруля, телефониста, который тянет аппарат в кустарник невдалеке от опушки леса.
— Это вас обстреляли на мосту? — уважительно интересуется капитан, возвращая мне документы.