— Господин Андроник, то, о чем идет речь дальше, не имеет большого значения… Даже ваша жена не знает, что было дальше. Пока вы спали, здесь, под крышей этого дома, мы колдовали над фотоаппаратами, приводили их в негодность, заменяли полноценные пленки засвеченными. Аппараты мы портили, чтобы у вас было оправдание, почему вдруг пленки оказались засвеченными. Вот и все… Мы можем вам вернуть все ваши пленки… если договоримся… если вы подпишете…
Он замолчал и, сопровождаемый испуганным взглядом фоторепортера, сделал несколько шагов по комнате. Потом взял со стола кожаную папку, раскрыл ее и протянул собеседнику.
В папке Андроник обнаружил отпечатанный на машинке текст. Медленно прочитал его. Это был документ, согласно которому подписавший брал на себя обязательство поставлять информацию одной из иностранных держав. Он не раз слышал о подобных обязательствах, а теперь видел такой документ собственными глазами. Читая и перечитывая его, Андроник все время натыкался на одно и то же место: «Я начал поставлять информацию господину Артуру Павелеску с ноября 1971 года…» Эта формулировка заинтриговала его. Он поднял взгляд от папки и спросил:
— Но сейчас ведь май тысяча девятьсот семьдесят второго, а здесь написано…
Шеф понимающе улыбнулся:
— Да, с ноября семьдесят первого…
— Почему?
— В целях предосторожности. Если вам придет в голову выдать нас после того, как вы выйдете отсюда, мы можем доказать, что вы начали работать с нами давно, а не с момента вашего заявления… Ясно?
Он посмотрел на часы и уточнил:
— До полуночи осталось двадцать две минуты…
— Я хочу видеть Родику!
— Пока я соединю вас с ней по телефону, — сказал шеф и взглядом приказал что-то человеку в куртке.
Наступившую тишину нарушил телефонный звонок. Андроник испуганно подскочил на стуле: звонок застал его врасплох. Шеф взял трубку и протянул ее фоторепортеру:
— Это она… Пожалуйста…
Андроник встал со своего места. У него было такое ощущение, что он вот-вот рухнет на пол. Стараясь держаться прямо, он подошел к телефону:
— Родика, это ты?
— Да, Андро.
— Ты где?
— Мне не разрешают говорить…
— Родика, что ты натворила? Зачем?
— Я думала, что смогу что-нибудь сделать для тебя… что смогу тебя защитить… Вначале они выдавали себя за офицеров госбезопасности, а потом… Прости меня, Андро, я хотела доказать, что люблю тебя…
Разговор резко оборвался. Андроник повернулся к шефу и дрожащим голосом спросил:
— Где она?
— В безопасном месте… Ну, так какое решение вы приняли? До полуночи осталось десять минут…
Взгляд Андроника остановился на лежавшей на столе раскрытой папке. Когда он начал перечитывать текст, у него в ушах все еще звучали слова Родики: «Прости меня, Андро, я хотела доказать, что люблю тебя».
— Чем я могу подписать? — спросил он. — Дайте мне какую-нибудь ручку…
Подписать он не успел. Дверь резко распахнулась, и в столовую ворвался мужчина с криком:
— Руки вверх! Никому не двигаться!
По-видимому, он долго бежал и теперь, тяжело дыша, смотрел, как трое находившихся в помещении поднимают руки. Тут же появился второй мужчина, подгонявший того, кто сидел в машине справа от Андроника.
— Ты, товарищ Андроник, можешь руки опустить. Встань позади меня! Так…
Андроник даже не понял, кто из двоих обратился к нему, будто к старому знакомому. Он выполнил то, что ему приказали, оставаясь в убеждении, что все происходящее — бесконечный кошмарный сон.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
— Вот я и добрался до конца книги, товарищ полковник — сказал писатель Корнелиу Кара, оглядывая по очереди трех офицеров госбезопасности, сидевших за столиком с чашечками кофе. — Не хватает только эпилога. Дело «Фотопленка», которое вы столь любезно предоставили в мое распоряжение, имеет, конечно, свой финал… с юридической точки зрения…
Майор Фрунзэ взглядом попросил у полковника Панаита разрешения вмешаться. Тот так же взглядом разрешил.
— Товарищ Кара, а нельзя разве обойтись без эпилога?
— Тебе бы понравился дом без крыши? — вопросом на вопрос ответил писатель.
Майор Лучиан осторожно поставил чашечку на столик и пришел на помощь другу:
— Ты извини его… Товарищ Фрунзэ собирается жениться. Он так счастлив в предвкушении предстоящего события…
Кара рассмеялся и откинулся в кресле, будто хотел получше рассмотреть того, кого до недавнего времени выводил в своих книгах под маской закоренелого холостяка.